Екатерина Лесина - Клинок Минотавра

– Здесь оставаться тебе нельзя. И к родителям тоже нельзя, у них он в первую очередь искать станет… – Лариска подняла чашку и уставилась на черную жижу, точно и вправду надеялась получить ответ. – А вот дача… про дачу ты этому убогому не рассказывала?

Женька мотнула головой. Вроде бы нет.

Давно, еще когда сказочный роман только-только начинался, она пыталась говорить с драгоценным, рассказывать ему о своей жизни, о друзьях и подругах, обо всем, что Женьку окружало. Ей казалось, что если двое любят друг друга, то должны делиться всем. А ему это было не интересно.

Он так и сказал:

– Ты милая девочка, но прости, мне это не интересно.

И Женька еще обиделась, но потом подумала, что он и вправду старше, выше глупых ее проблем, которые и не проблемы вовсе, а мелочи жизни. А еще драгоценный много работает, устает, и с ее стороны просто непорядочно не позволять ему отдохнуть.

– Хорошо, если так, – Лариска отодвинула чашку. – Официально дача за тетей Люсей числится, а она – уже год как в Австралии…

– Да?

– Замуж вышла. Я тебе не говорила?

– Нет.

…В последний год встречались редко. Драгоценный был против встреч с Лариской, называл ее хабалкой, а порой, разозлившись, и того хуже. Женька заступалась.

Вспыхивала ссора.

Женька ненавидела ссоры, оттого и встречалась с Лариской тайком, впопыхах, успевая лишь перекинуться парой-тройкой фраз… и наверное, рано или поздно, но и эта связь оборвалась бы.

– В общем, замуж она вышла, а дачу на меня оставила. Я там раз в полгода появляюсь… посидишь с месяцок, глядишь, у этого пыл остынет. Найдет себе новую дуру и успокоится.

– А если не найдет?

– Найдет, – Лариска была более чем уверена. – Он же один жить не умеет. Да и через месяц видно будет… слушай, а ты покойников боишься?

– Я? Нет…

– Замечательно. Будет тебе и работа…

…Улыбнулась Ларка как-то нехорошо.

Девушка очнулась от холода.

Она хотела закричать, но из горла вырвался сдавленный сип. Рот был заткнут мягкой тряпкой. Девушка дернулась, чтобы вытащить ее, и поняла, что руки ее прикручены к подлокотникам кресла. Босые ноги упирались в холодную плитку. Над головой покачивалась лампочка на витом шнуре, желтая, как яблоко. И от яркого света у девушки начала кружиться голова. Наверное, если бы не веревки, она бы упала.

Где она?

В комнате. В огромной комнате, выложенной белым кафелем.

Пустой.

Это сон. Страшный сон, вот сейчас она откроет глаза и очнется…

…Где?

В кафе. Точно. Она договорилась о встрече в кафе…

…С кем?

С Минотавром. Нет, конечно, у него и человеческое имя имеется, к примеру, Стас… ему бы пошло, и это имя ей нравилось, или вот еще Александр… но в сети все скрываются под никами, и Александров, Сашек, Сашунчиков – сотни, а Минотавр один.

…Он не пришел?

В голове сумятица, в висках бьется пульс. Больно. Потереть бы, это всегда помогало с болью справиться, но руки-то связаны… Господи, во что она вляпалась?

Девушка застонала. Вечно у нее все не так, как у людей. И все ж в сети знакомились. А он сам ей написал. Сказал, что фотка понравилась и что у нее глаза волшебные. Ей так понравилось, про глаза…

Она всхлипнула, проклиная тот день, когда ответила на письмо.

Слово за слово.

Он был таким умным… внимательным… он готов был слушать, а она – говорить, ведь раньше никто никогда не относился к ней так, будто она… единственная.

Он так и писал, «моя единственная». Ей же казалось – он выдумка, фантазия… как можно влюбиться в фантазию? Обыкновенно. И когда Минотавр предложил встретиться, она не стала раздумывать.

Кафе. Полдень. Что может случиться в кафе в полдень? Среди людей и солнца… почему-то ей представлялось, что все зло происходит исключительно под покровом ночи. Да и не было мыслей, что он опасен.

Это ведь Минотавр, человек, который сказал, протягивая букет багряно-красных роз:

– В жизни ты еще лучше.

Он сам оказался… обыкновенным? Пожалуй. Нет, не урод, и ему действительно за тридцать, и выглядит он на свой возраст. Красив? Наверное, правда, она воображала его иным, а этот… простоватый. Но улыбка хорошая, добрая.

И розы.

Ей никогда прежде не дарили букетов, чтобы с трудом в руках удержать.

– Сколько здесь? – она бралась пересчитывать цветы и путалась, начинала сначала, за этой нелепицей пытаясь скрыть волнение.

– Три дюжины, – ответил он. И руку протянув, предложил: – Пойдем прогуляемся.

А она согласилась.

И что… путается все. Она помнит городской парк и… уже вечер? Ну да, осенью рано темнеет. Фонари загорались, и она еще сказала, что это очень романтично – гулять вечером в парке. А он засмеялся таким странным хрипловатым смехом, ответил: