Евгения и Антон Грановские - Дневник тайных пророчеств

Евгения и Антон Грановские. «Дневник тайных пророчеств»: Эксмо; Москва; 2014 - ISBN: 978-5-699-76847-9

«Мифы Туринской плащаницы»: Эксмо; Москва; 2008 - ISBN 978-5-699-29124-3

Дьякон Андрей Берсенев занимался расследованием таинственной гибели католического священника - его тело непостижимым образом исчезло из могилы. На кладбище на Берсенева напали, а когда он очнулся, то обнаружил в своей руке клочок бумаги со стихотворением Николая Гумилева. Оказалось, это страница из тайного дневника поэта о путешествии по Африке. Гумилев побывал в племени колдунов вуду и, впав в мистический транс, написал пророчество о конце света…

Дьякон понял: в начале нового тысячелетия кто-то хочет осуществить предсказание великого поэта. С помощью тщательно охраняемой Туринской плащаницы безумец вознамерился доказать, что Гроб Господень - лишь фальсификация для туристов…

И только в его силах остановить пришествие Антихриста...

Сочти число зверя, число его - шестьсот шестьдесят шесть.

Откровение св. Иоанна Богослова

Если убитой пантере не опалить немедленно усов, дух ее будет преследовать охотника.

Абиссинское поверье

Отец Кишлевский, высокий и худой, в элегантной черной сутане и черной шапочке-пилеолусе, скрывающей наметившуюся плешь, заложив руки за спину, вышагивал по асфальтовой аллее церковного сквера. Его костлявое лицо было хмурым и сосредоточенным. Вот уже три дня он ломал голову над одной проблемой, разрешить которую совершенно не представлялось возможным.

С одной стороны, долг гражданина требовал от него сообщить о странном посетителе куда следует. (Да и не только долг гражданина. Речь шла об очень серьезных вещах.) С другой - все, о чем поведал посетитель, было сказано во время исповеди, пусть даже исповедь - голая условность, и налет сакральности ей придавал лишь антураж исповедальной будки.

Предложение, которое странный посетитель сделал отцу Кишлевскому, было диким и страшным по своей сути, однако столь нелепым, что, положа руку на сердце, вполне можно было не обращать на него внимания. Нельзя же воспринимать всерьез фантазии безумца.

Однако что-то подсказывало Кишлевскому, что посетитель не столько безумен, сколько одержим. И у него есть деньги. Много денег. А человек, одержимый идеей (какой бы безумной она ни была) и имеющий деньги для ее осуществления, - такой человек уже не смешон, а опасен. Очень опасен!

Возле мраморных ступеней храма священник остановился и, задрав голову, посмотрел на раскачиваемые ветром кроны тополей, как бы спрашивая у них совета. Но природа - плохой советчик в вопросах, касающихся темного свитка человеческой души. Природа находится по ту сторону добра и зла.

«Хватит, - сказал себе отец Кишлевский, ступая на мраморную ступень. - Отложу эти размышления на вечер».

Неприятные мысли, овладевшие разумом отца Кишлевского под сенью московских тополей, поблекли и стушевались в церкви, как всегда уступая место набожности, осененной мерным, тихим светом свечей. Где еще человеку обрести спокойную уверенность в жизни и в себе, как не в жилище Господа? «Я спокоен, Господи, ибо верую в Тебя. Я спокоен в Тебе и через Тебя. Спокоен, ибо вера моя непоколебима».

- Святой отец, в будке посетитель, - сообщил, почтительно подходя, пожилой помощник.

- Давно он ждет?

- Минуты две.

- Спасибо, Петр.

Отец Кишлевский сурово сдвинул брови и вошел в исповедальню. Осенив себя крестным знамением, он посмотрел на темную решетку, по ту сторону которой угадывался силуэт сидящего человека, и сказал:

- Слушаю вас, сын мой.

- Святой отец… - тихо начал посетитель. - Я согрешил.

Посетитель замолчал и словно погрузился в размышления. Молчание его затянулось, и Кишлевский нетерпеливо спросил: