Николас Блейк - Дело мерзкого снеговика

Когда игра закончилась, все ушли в дом. Джорджия оказалась в затруднении. Как развлекать детей в доме, три четверти которого были такие же голые, как буфет матушки Хаббард, а последняя четверть – начинена бесценным и хрупким bric-a-brac? [17]Проблема решилась, когда с чердака притащили кучу старых чемоданов, свалили в одной из пустых комнат и стали строить из них пиратский корабль. Джон был тут же произведен в капитаны, а Джорджия, совмещая роли жертвы и лоцмана, на время забыла трагедию, затопившую Истерхем-Мэнор. Присцилла же выполняла приказы своего брата-корсара с большой охотой.

Когда наступил перерыв в игре, Джорджия прикурила сигарету и шутки ради протянула ее Джону:

– Затяжку, капитан? Или вы больше любите жевать табак?

Их отклик на столь невинное предложение был совершенно ей непонятен. Дети украдкой поглядели друг на друга, то ли виновато, то ли просто в замешательстве – Джорджия не могла разобрать. Может, им доводилось втихаря курить дома?

Джон Ресторик резко отодвинулся от протянутой ему сигареты.

– Нет, спасибо. Мы никогда не будем курить, – немного ханжески заметила Присцилла.

– Тетя Бетти дымила как паровоз, – сказал Джон, – просто наркоманка!

– Это несправедливо. Почему взрослым можно?.. Помнишь, как она развеселилась, когда мы…

– О, замолчи, Присцилла! Она же умерла. Скажите, миссис Стрэнджвейс, почему в доме полицейские?

Этого вопроса Джорджия и боялась.

– Разве ваша мать не сказала вам?

– Я не знаю. Она сказала, что тетя Бетти хотела умереть и ушла на небо, вот. Разве полиция приходит в дом каждый раз, когда кто-нибудь так делает?

– Да. Есть такой закон.

– По-моему, это глупо, – сказала Присцилла. – Человеку уж и спокойно умереть нельзя!

Теперь Джорджия оказалась в тупике, чувствуя, что обычный трюк с переменой разговора в данном случае не пройдет. Но дети сами, к ее облегчению, сменили тему. Сидя на чемоданном борту корабля и болтая ногами, Джон важно заявил:

– А вы верите в привидения, миссис Стрэнджвейс?

– Не знаю, ни одного не встречала, – отвечала она. – А ты?

В глазах мальчика зажегся лукавый, таинственный огонек.

– О, наш дом просто переполнен ими, – похвастался он.

Джорджии показалось, что он нарочно перешел именно на эту тему разговора, что последует продолжение.

Перестань нести чушь, Крыса, – сказала Присцилла. – Ты их тоже не видел. А то ты бы и ойкнуть не успел.

– Это ты так думаешь, Мышь.

– Вы что – говорите о комнате Епископа? – вмешалась Джорджия.

Гримаса слабого замешательства показалась на лице Джона, тут же снова сменившись выражением упрямства и насмешливой невинности, словно убеждавшей добрых взрослых теть больше не злоупотреблять детской доверчивостью. Джорджия молча согласилась с этим, и они снова стали играть.

Еще не пробило и десяти, как Найджел вернулся из Лондона. Он окоченел от холода, но разыгрывал легкомысленную легкость цивилизованного человека, вынесшего небольшую взбучку от непредвиденной суровости матери-природы.

– Пришлось откапывать паровоз из сугроба, – с важностью объявил он, немного глотнув виски мисс Кэвендиш – «стакана духов», как он его окрестил.

– Ну а ты-то, откопал что-нибудь в Лондоне? – поинтересовалась Джорджия.

– Нет, нам все мало. И представить себе боимся, как лазить на Анды посреди зимы…

– Теперь уже не «посреди зимы», – уперлась Джорджия.

– …зато среди нас есть человек, сложивший песню о том, как просидел час-другой в сугробе. Да, я знаю. Но вряд ли ученые опередили меня с гипотезой, что снег в Англии так же холоден, как и в Южной Америке. Замечательное виски, Кларисса.

– Я так рада, что вам нравится. Умоляю – еще стаканчик.

– Спасибо, с радостью.

– Значит, ты все же что-то разузнал в Лондоне. У Найджела досадная склонность к драматизации своих маленьких убогих открытий, – пояснила Джорджия мисс Кэвендиш. – Вечно он возникает на пороге, как недовольный лежебока с утра.

– Какое театральное сравнение! – заметила мисс Кэвендиш. – И очень даже подходящее. По-моему, лучше не скажешь.

– Ну ладно, если вы твердо решили сделать из меня недовольного лежебоку, мне ничего не остается, как замолчать. Но дело вот в чем. Дядя Джон свел меня с одним из своих экспертов по ядам, который сразу распознал, откуда взялось бешенство Царапки. Коту дали гашиш.

– Гашиш? Спаси и помилуй! – воскликнула мисс Кэвендиш. – Это же тот самый наркотик, который, если не ошибаюсь, называют «убийцей».