Джеймс Суэйн - Господин Счастливчик

— Сдаются только слабаки, толстяк.

— Проваливай, а то охрану позову.

— Какой смелый.

— Еще слово, и я сам тебя вышвырну.

— Такой жирный козел, как ты? — Она достала из сумочки баллончик со слезоточивым газом. — Вряд ли.

Рики моргнул. Толстая черная змея чуть ли не трех метров в длину заползла в номер и обвилась вокруг стройных ног Риты. Решив, что от выпивки начались галлюцинации, он неподвижно наблюдал за тем, как змея сжимает девушку, но она вдруг превратилась в безвредное облачко дыма. Рита посмотрела на пол, почувствовав неладное.

— Что за вонь? — спросила она.

— Горит что-то. Дверь не открывай.

— Почему?

Потому что в глубине души мне хочется верить, что тебе есть дело до меня, подумал Рики.

— Похоже, в гостинице пожар.

Рита взялась за ручку двери и повернула ее.

— Ага. И мы с тобой останемся тут дожидаться пожарных. Мой герой. Только если я останусь, тебе придется заплатить, унитаз на ножках. Четыреста за час. Тысяча за ночь.

Рики передернуло. Всю жизнь его как только не обзывали, но эта шпилька почему-то задела сильнее остальных. Он же не специально облысел. А женщины почему-то считали, что у него проблемы с наследственностью, раз он такой. Нижняя губа Рики начала подрагивать. Он глубоко задумался.

— А может, я дам тебе двадцатку, и ты мне к утру ботинки почистишь?

Рита разинула рот. Один ноль в пользу Рики Смита.

— Засунь ее себе в задницу, кабан, — огрызнулась она, распахнув дверь, и выскочила в коридор.

Ее встретило громкое шипение: тлевший огонь оживился от воздуха из номера Рики, и коридор запылал. Рита оказалась посреди пламени. Она дергалась в замешательстве, как человек, попавший в комнату смеха на ярмарке. Рики с мстительной радостью наблюдал за тем, как струящиеся светлые волосы и коротенькая красная юбочка вспыхнули ярко-оранжевым.

Теперь явно чувствовался запах пригоревшей еды. Он решил, что пожар начался в гостиничном ресторане. Может быть, газовый шланг прохудился, или на плите жир загорелся. Как только температура огня превысит тысячу градусов, раскаленный воздух распространится вверх по лифтовым шахтам и вентиляционным трубам и поджарит все здание, как огромное суфле. Рите досталось по полной. Она вбежала в номер, как будто в нее попали из пушки.

— Сволочь! — завопила она.

Рики шагнул в сторону от нее. Девушка ринулась вперед и разбила головой стеклянную раздвижную дверь. Черный дым заполнил комнату. Рики выбил остатки стекла и вышел за ней на балкон.

Но Риты там не было. Он перегнулся через перила и посмотрел вниз. Ее горящее тело лежало в траве пятью этажами ниже. Руки раскинуты, как у ребенка, который делает «ангела в снегу». [6] Зимняя забава. Человек ложится навзничь в снег, разводит и сводит руки и ноги, потом встает. На снегу остается отпечаток, похожий на силуэт ангела. Ведь я мог бы тебя спасти, подумал Рики и поднял глаза к небу. Луна как будто едва заметно ухмылялась.

Снизу неслись крики постояльцев, высыпавших на балконы своих номеров. Тут Рики вдруг вспомнил о двадцати тысячах в ванной. Он попытался вернуться, но наткнулся на непроницаемую дымовую завесу.

Рики попятился на балкон, нащупал стену и прислонился к ней спиной.

Что же это творится, спросил он себя. Сегодня ему наконец повезло. Он выиграл неслабую сумму. Но вместо того чтобы остаться в казино и продолжить, позволил первой подмигнувшей ему куколке увести его наверх. Такой шанс испортил. И винить, кроме себя, некого.

Гостиница ходила ходуном. Рики слышал, как пламя ревет в номерах, и догадался, что температура уже породила смертоносную волну. Суфле вот-вот будет готово.

Пора пообщаться с Главным Начальником, решил Рики.

В колледже он писал сочинения о всех романах Эрнеста Хемингуэя, в которых герои молились в минуту, когда молитвы уже не могли помочь. Для Хемингуэя молитва и трагедия всегда идут рука об руку, а мир печален и ненадежен. И Рики думал примерно так же. Живешь дерьмово, потом вообще умираешь. Но все же, на случай, если Господь слушает…

— О Господи, огради меня от смерти, — пробормотал он, зажмурившись. — Прошу тебя, Господи… Я больше никогда так не облажаюсь.

Языки пламени выползли на балкон, обжигая ему руки. Рики вскрикнул и открыл глаза. Ему тридцать пять. Семьи нет. Парень, у которого были большие мечты — и ничего не осталось. Он оглянулся через плечо. Огонь съел потолок номера. Куски электропроводки падали на кровать. Вот-вот пламя охватит всю комнату, начнут плавиться стены. И он запылает, как Рита.