Джеймс Паттерсон - Опасность на каждом шагу

Чистоплюй принял еще одну дозу кофеина и продолжил осматривать толпу. На лестнице собора он заметил краснолицего волынщика из оркестра пожарных — тот обеими руками придерживал свою юбку, но она все равно задиралась от порывов ледяного ветра, открывая всему свету белые плавки служителя муз.

В притворе, прямо за огромными, в три этажа, обитыми бронзой дверьми сержант пехоты проводил смотр почетного караула из солдат морских, воздушных и пехотных войск. Он резко одернул синий мундир одного из пехотинцев и ударом ладони смахнул с его безупречного плеча несуществующую пылинку.

Потом начали прибывать лимузины.

Мэр Эндрю Турман приехал первым. «Логично», — подумал Чистоплюй. Мэр считался близким другом семейства Хопкинсов.

Потом появились кинозвезды и политические активисты Мэрилин и Кеннет Рубинштейн. Они боролись за чистоту окружающей среды и сняли с Кэролайн несколько душещипательных роликов, протестующих против добычи нефти на Аляске… или еще какого-то дерьма. Примечательно, что в то же время их юных отпрысков повязали в Вестчестере за бухло и наркотики.

В толпе кто-то засвистел. Дважды оскароносный Кеннет обернулся и помахал руками, сверкая улыбкой на миллион баксов, как будто на похоронах ему должны были вручить третью награду. Жгучая брюнетка Мэрилин немедленно двинула его локтем под ребра. Чистоплюй ухмыльнулся: «Кинематографический реализм».

Сразу за кинозвездами подъехали именитый землевладелец Хавьер Браун и его жена, светская дива и кутюрье Селесте в платье от «Шанель». Эти воротилы тоже были близкими друзьями первой леди. Да кто ж из них, скажите на милость, не был?

Следующим был квотербек «Гигантов» Тодд Сноу. Сверкая чемпионским перстнем суперкубка, он обнимал за талию свою хорошенькую жену-супермодель. Атлет тоже занимался благотворительностью вместе с Кэролайн Хопкинс.

Чистоплюй с удовольствием наблюдал за товарным составом лимузинов, тянувшимся с севера Пятой. «Шапки долой, вся банда здесь. Ну, почти».

Наконец он поднял глаза на гигантскую розу и царственные стометровые башни собора. «Концентрация эго на квадратный дюйм в этой церквушке скоро так вырастет, — подумал он, притопывая ногами по плитке тротуара, чтобы согреться, — что гроб туда просто не влезет».

Когда лимузин остановился перед галдящей толпой у собора Святого Патрика, Джон Руни недовольно поморщился. В тот период он был самым кассовым актером Голливуда и был обязан оказывать внимание верным поклонникам, которые появлялись на всех больших мероприятиях. В большинстве своем это были обычные люди, пришедшие засвидетельствовать свою любовь и преданность, и он ценил их гораздо больше, чем этих кровососов-папарацци. Всегда и всюду.

Но сейчас, глядя на хищные лица и камеры мобильных телефонов, он напрягся. Стоячие места на похоронах — пусть даже на похоронах большой персоны — в этом есть что-то зловещее.

К счастью для него, рядом с церковью был VIP-сектор. Руни вышел из машины вслед за Большим Дэном, телохранителем. По обе стороны лестницы и у входа стояли вереницы журналистов — в основном репортеров известных изданий и программ.

Он еле удержался, чтобы не обернуться, когда кто-то из толпы проорал: «Чё как, чувак?!» — это была ключевая фраза одной из его последних комедий.

Но приветливым взглядам колумнистов невозможно было противиться. Вспышки ослепили Руни, и заряд адреналина взорвался в крови. Он посмотрел в серое небо и почесал в затылке.

А затем впервые за день включил улыбку на тысячу киловатт.

— Не нравится мне эта затея, ребята, — сказал он будничным тоном. — Никто не знает, сегодня грозу с молнией не обещали?

Он оценивающе окинул взглядом ряды ухмыляющихся репортеров, но следующую шутку ему пришлось проглотить: хорошенькая брюнетка у самого входа ошарашенно и осуждающе смотрела на него. Конечно, она была права. Какая же он скотина — гоняться за вниманием толпы в такой момент! Ломает комедию на похоронах…

Руни сделал приличное лицо и прошел внутрь.

Протягивая приглашение гвардейцу в красной униформе, он заметил, что люди на задних рядах пихают друг друга локтями и оглядываются на него.

«Да, это я. Собственной персоной», — раздраженно подумал Руни. Эта сторона славы очень быстро приелась ему. В общественных местах — в ресторане или аэропорту — ему было очень неприятно ловить на себе чужие взгляды. Люди как будто ждали от него чего-то, но чего?.. Он не знал и подозревал, что они и сами не имеют понятия. Людям кажется, что звезды носят темные очки, чтобы их никто не узнал, но на самом деле они просто избегают зрительного контакта.