Рут Ренделл - Живая плоть

– Виктор, какой сюрприз!

– Я и хотел устроить сюрприз, – ответил он, не сумев скрыть неловкости, прозвучавшей в голосе.

Она взглянула на коробку:

– Что привез на сей раз?

Виктор не ответил. Поднял коробку, внес в дом и стоял, осознавая какую-то перемену: чего-то недоставало или что-то исчезло.

– К сожалению, Дэвида нет, – сообщила она. – Его попросили приехать в больницу на неделю раньше, чем было условлено. Им это было очень нужно, а ему все равно. Он вернется завтра.

Тут Виктор понял, чего недоставало: запаха дыма от сигарет Дэвида.

– Ну, не расстраивайся!

– Извини. Просто…

– Тебе придется вместо этого терпеть меня. Иди, познакомься с Полин.

У Виктора мелькнула в голове мысль, что, возможно, это уловка. Она подготовила это, устроила, и Полин Феррас ждет его за дверью, доставленная сюда из небытия времен, чтобы посмотреть ему в глаза и обвинить его в преступлении, свершенном больше десяти лет назад. Но, конечно же, это была совершенно другая Полин, подруга или соседка, примерно ровесница Клары, темноволосая, хорошенькая, с золотым обручальным кольцом на пальце.

Женщины пили чай, на столе были чайник, две чашки, бисквиты на тарелке. Пока Клара ходила за еще одной чашкой, Виктор попытался поддержать беседу с новой знакомой. Сказал, что день был хорошим и жаль, что погода так резко испортилась. Она согласилась. Клара вернулась и стала рассказывать о Дэвиде, о каком-то экспериментальном лечении током, пропускаемым через позвоночник. Клара собиралась привезти его домой сама, для этого придется брать выходной, Дэвиду больше нравится ехать с ней, чем в санитарной машине.

Виктор был даже не разочарован. Он был ошеломлен, потрясен. Говорить в присутствии этой чужой женщины было невозможно, он уже решил, что она пришла на весь день, на весь вечер. Ему открылась нелепость его плана, его «сюрприза», он понял, как было по-детски глупо не позвонить, не справиться, будут ли они дома и найдется ли у них время для него. Но когда Полин поднялась и сказала, что ей нужно идти – и что ей приятно было с ним познакомиться – как это могло быть? – настроение у него слегка поднялось. Виктор чувствовал, что можно что-то исправить, и, хотя пребывал в замешательстве, был доволен тем, что Клара, когда вернулась, проводив Полин, сказала, что она невольно заметила в коробке шампанское, и спросила, что они празднуют.

– Мой день рождения, – ответил Виктор и, не удержавшись, добавил: – Я говорил тебе.

– О, Виктор, конечно же, говорил! Я помню. Просто из-за того, что Дэвиду пришлось раньше ехать в больницу, из-за множества приготовлений у меня вылетело это из головы.

– Это неважно.

– Ты знаешь, что важно. Очень. Кажется, я знаю, что у тебя в коробке. Все, что нужно для праздничного обеда, так ведь? Вино, еда и всякие вкусности?

Он кивнул.

– Ладно. Давай вынем их и посмотрим.

Виктор предложил выпить за этим занятием шампанского.

– Не хочешь приберечь его до возвращения Дэвида? Ты можешь приехать в любой день недели, и мы тогда разопьем его.

– День рождения у меня сегодня, – возразил Виктор.

Клара стояла на коленях возле коробки и подняла на него взгляд с неожиданной улыбкой, радостной, какой-то заговорщической, – может быть, ей понравился его правдивый и немного детский ответ. Сморщила нос. Виктору не хотелось улыбаться, но он все-таки улыбнулся. Продукты из коробки заставили Клару ахнуть.

– Все равно нам вдвоем с этим не справиться.

Виктор открыл шампанское. Клара уже принесла и поставила наготове два стакана. Ему редко приходилось открывать шампанское: всякий раз, когда он это делал, вслед за хлопком на стол лилась пена. Но теперь у него все получилось, и каждая пенящаяся капля попала в стакан Клары.

– Сможешь все это приготовить? – спросил он.

– Постараюсь. Эти перепелки выглядят так жалко, будто «запеченные в пироге двадцать четыре дрозда» [19] Цитата из детской песенки. .

– Твоя стряпня все это изменит.

– Надеюсь. – Клара подняла свой стакан: – С днем рождения!

Виктор выпил. Ему вспомнилось выражение смятения на ее лице, когда она выглянула в окно на его стук. Теперь ему казалось, что его страхи были преувеличены, что он со своей паранойей мог все испортить, а теперь все встало на свои места.

– Если хочешь остаться этим вечером одна, – предложил он, – если хочешь, чтобы я уехал, то я ничего не имею против. Право, ничего.

Клара положила ладонь на его руку выше локтя: