Рут Ренделл - Живая плоть

Виктор не знал, как на это реагировать, и краем глаза посмотрел на хозяина дома.

– Я живу с ним в одном доме уже два года. Пора сделать из меня честную женщину.

– Я тебя не бесчестил, – без тени улыбки проговорил Флитвуд.

В этот момент солнце зашло за тучу, стало зябко и неуютно. Виктор думал, что понял смысл сказанного, но не был в этом уверен до конца.

Клара, прервав неловкую паузу, довольно бодро предложила:

– Мы думали, что, возможно, после кофе ты захочешь прогуляться. То есть пойдем мы все. Лес в мае чудесный. Это самое красивое время.

Пока Клара убирала со стола, он вновь остался на минуту наедине с Дэвидом. Сейчас казалось, что лед в их отношениях нарастает с каждой минутой, и Виктор отчаянно искал слова, способные его растопить. Ему казалось, что Дэвид, спокойный и молчаливый, пристально следит за каждым его движением. Запах жимолости, сперва такой приятный и успокаивающий, показался Виктору в этот момент слишком приторным и удушающим.

– Вон там, на горизонте, – нарушил паузу Дэвид, – по ночам можно увидеть огни новой автострады. Я сказал «новой», но ей уже года три. Желтые огни тянутся вдоль нее всю ночь, словно какая-то светящаяся желтая лента, вьющаяся по полям. Жаль, это так портит вид из окна. Потом увидишь. Иногда я подумываю уехать отсюда куда-нибудь далеко-далеко, а лучше вообще эмигрировать.

– Я тоже об этом думал, но кто меня примет? Нужно здраво смотреть на вещи. Куда бы я ни захотел уехать, меня нигде не примут из-за судимости.

Дэвид промолчал. Он сложил руки и сжал правой левую так, что побелели костяшки. Виктор заговорил о сложностях в поиске работы, когда на тебе висит судимость, что нужно говорить правду будущему нанимателю, и только потом вспомнил, что уже хвастался, будто подыскал работу. Но исправить положение он не успел: вернулась Клара и спросила, не поможет ли он ей помыть посуду. Виктор несколько удивился, потому что не занимался домашней работой, когда с ним жила Полин, и не видел, чтобы отец хотя бы шевельнул пальцем для того, чтобы помочь матери. Но пошел за Кларой, потому что не знал, как отказаться. Кухня была хорошо оборудована, в ней было много техники, приспособленной специально для людей с ограниченными возможностями. У Виктора в глазах зарябило от многочисленных необычных брусков, держалок, ручек. Осмотрев это, он пришел к выводу, что Клара не всегда бывала здесь, чтобы заботиться о Дэвиде. Она дала Виктору посудное полотенце, но там было почти нечего вытирать, так как уже все тарелки были загружены в посудомоечную машину.

– Я хотела побыть с тобой наедине, – объяснила она.

Девушка отвернулась от собеседника, согнулась над раковиной так, что Виктор не видел выражения ее лица.

– Должна сказать, что, когда писала тебе письмо и разговаривала с тобой по телефону, я делала это только ради Дэвида. Мне хотелось тебя убить. Мне не верилось, что ты приехал сюда, то есть ты, человек, который выстрелил в Дэвида и искалечил всю его жизнь. И, однако, где-то в глубине души я понимала, что это единственный правильный и возможный поступок в такой ситуации… Я не смогла в этом разобраться. Понимаешь, о чем я?

Виктор не был уверен, что понимает, однако подумал, что, должно быть, она хвалит его за то, что он приехал, поздравляет, и на душе у него потеплело.

– Я думала, – продолжила Клара, – что, когда ты приедешь, я не смогу сдерживаться, быть любезной и вести светскую беседу. После того как мы вчера говорили по телефону, я была сама не своя, жалела, что пригласила тебя в этот дом, я была уверена, что не переживу твоего визита. Но теперь, когда ты здесь, собственно говоря, как только я увидела тебя, я поняла, что все будет хорошо. Наверное, я считала тебя то ли каким-то чудовищем, то ли бездушным орудием зла… А потом, сидя за столом, я поняла, что ты просто обыкновенный человек, совершивший непоправимую ошибку, и все потому, что ты был в панике или испуган до полусмерти.

– Пистолет выстрелил случайно, – проговорил Виктор. Так ли? Он уже не мог вспомнить. – Просто выстрелил у меня в руке, только никто не верит этому.

– О, я могу в это поверить, – сказала Клара, повернулась и взглянула на него. – Иногда я думаю, что вся жизнь состоит из случайностей, счастливых или несчастных, кому как повезет.

– В этом ты права, – подтвердил он с несвойственным ему жаром.

– Взять, к примеру, мое знакомство с Дэвидом. Я рентгенолог в эппингской больнице. Ты можешь сказать, что это не счастливая случайность, а закономерность, еще один из вполне обычных способов знакомства. Он должен был появляться у меня на рентгенологическом исследовании. Но он так и не пришел. Дэвид никогда не бывал в больнице Святой Маргариты. Лечился в Сток-Мандевилл – недели через две он снова туда вернется. Мы встретились в химчистке, в Тейдоне. Колеса его инвалидного кресла застряли на ступеньке, я помогла ему, – это кресло такое старое, нужно купить что-нибудь получше. Но суть в том, что встретились мы случайно. Я шла мимо, не собираясь заходить, но солнце вышло из-за туч, стало жарко, и я подумала: почему бы не снять этот жакет прямо здесь и не отдать его в чистку? Я так и сделала. Появился Дэвид, и мы с тех пор, так или иначе, вместе. В прошлом сентябре с того дня прошло два года.