Татьяна Устинова - Отель последней надежды

— Хватит языком молоть, — приказал Максим Вавилов. — Что за деталь?

— Мотоцикл, — заговорщицким тоном сообщил Бобров. — Там был мотоцикл!

— Где? — не понял Максим.

— Да у дома, где голого покойника нашли! Гаишники видели, как мотоцикл к подъезду зарулил и еще долго стрекотал. Во сколько свидетельница первый раз позвонила?

— Я не знаю. Да это можно у дежурного по журналу посмотреть!

— Вот! — как в детективном кино сказал Вова и поднял палец. — Вы смотрите в корень, шеф! Если там был еще какой-то мотоциклист, понятно, почему ее сразу не замочили, пока она рядом с трупом нас поджидала!

Максим подумал немного.

— Подожди, Володь! Свидетельница нам про мотоцикл ничего не говорила. Так?

— Так.

— Гаишники видели мотоцикл. Так?

— Так.

— Ну и что? Может, мотоцикл раньше приехал, еще до того, как труп под лавкой оставили?! Да скорее всего, так оно и было!

— Все может быть, шеф, — сказал Вова радостно. — Только это все очень легко проверить! Когда был первый звонок от свидетельницы, известно! А потом она Ерохину каждые десять минут звонила! Когда мотоцикл подъехал, тоже как бы известно, гаишники сказали! И они же, между прочим, доложили, что мотоцикл к дому завернул после того, как машина заезжала! После, понимаете?! Значит, мотоциклист этот мимо трупа и нашей свидетельницы точно не прошел бы! Тогда получается, что свидетельница врет и выгораживает мотоциклиста! А зачем она это делает?!

— Подожди, Вова, — жалобно попросил Максим Вавилов. — Зачем ей выгораживать мотоциклиста?!

— Вот и я спрашиваю — зачем?! Почему она вам не сказала, что мотоцикл к подъезду подъезжал уже после того, как она труп обнаружила?!

Максим вспылил. Ему страшно не хотелось думать о том, что Катя Самгина может невзначай из свидетельницы превратиться в сообщницу или подозреваемую.

— Да мы пока не знаем, до или после. Нужно по журналу звонков посмотреть и с показаниями гаишников сравнить.

— Конечно, нужно, шеф, — ласково сказал Вова Бобров. — Только все равно выходит, что свидетельница вам соврала как бы. А может, она и во всем остальном врет. Надо запрос в Питер отправлять, личность выяснять.

— Лейтенант, — произнес Максим веско. — Что значит — врет во всем остальном? Ты чего, подозреваешь, что она мужика удушила струной, раздела догола и в наручниках приволокла к подъезду?!

— Может, соучастница? — предположил лейтенант. — Кстати, мотоцикл я нашел как бы. Он в том подъезде только один, и рассекает на нем.., сейчас скажу.., да где ж она?! А, вот она где!

Он вскочил с места, схватил с пустующего стола свою папку, порылся в ней и прочитал:

— Василий Савченко. Живет в том же подъезде, что и подозреваемая…

— Свидетельница, — поправил Максим Вавилов.

— Ну да, как бы свидетельница. Савченко снимает квартиру у Голубкиной Анны Дмитриевны, тридцать девятого года рождения, бывшей дворничихи. Квартира на первом этаже, мотоцикл закатывает прямо в дверь. Все.

Вова подскочил, покрутился на месте и залпом выпил у Максима из кружки остывший чай.

— Шеф, сгоняю я к Боре, посмотрю, когда первый звонок от потерпевшей был! Чего гадать-то, когда как бы посмотреть можно?

— Давай.

— А потом к Савченко этому нужно подъехать! Если он труп видел и свидетельницу возле трупа, почему нас не дождался?! Почему свидетельница о нем промолчала?! А может, у них связь была как бы любовная? Надо его паспортные данные добыть и пробить, откуда он приехал, может, тоже из Питера следом за ней приволокся, и они того типа, в наручниках, вдвоем замочили?

— Пойди время посмотри, — приказал Максим Вавилов. — Возвращайся, и подумаем!

Хотя что тут думать!

Он посмотрел на закрывшуюся за Бобровым дверь.

В любом случае нужно ехать к этому Савченко с его мотоциклом и все потихоньку выяснять: во сколько приехал, что видел, кого встретил и так далее.

А если получится, что Катя Самгина врет? Что тогда?

Вот тогда и вступит в действие твоя любимая теория людей и крокодилов, и опять окажется, что ты ошибся! Вот тогда и получится, что ловкая и хитрая крокодилица обвела тебя вокруг пальца, а ты, как и в прошлый раз, распустил слюни и сопли, домой к себе ее привез!..

Одно утешение — «прошлый раз» длился больше года, а сейчас все прояснилось за несколько дней!

— Влюбился, — сам себе сказал Максим Вавилов и посмотрел на потолок. — Неужели влюбился, придурок?!

Да они и не разговаривали почти! После дискуссии о благородной бедности и развращающем богатстве беседовали они в основном о погоде, да еще о том, когда она сможет вернуться домой. Максим сказал, что не раньше, чем через неделю, а она заявила, что это слишком долго, а он веско ответил — посмотрим.