Татьяна Устинова - Пять шагов по облакам

— Вот смотри, — сказал он тогда. — Я тебе пачку кладу в бардачок! Видишь? И не забудь, что у тебя есть салфетки!

Он заботился о ней, любил ее, спасал ее, он хотел завести собаку, чтобы та тоже жила с ними!.. Он всегда как-то улаживал свои дела, чтобы полететь с ней в командировку или поехать на прием, хотя терпеть не мог приемов, в пиджаке всегда маялся, оттягивал от шеи галстук, как будто тот его душил, и ворчал, что в модных остроносых ботинках у него ужасно устают ноги!

Он готовил ей завтрак, починял ее компьютер, варил кофе и лечил порезы на заднице, когда однажды ее угораздило сесть на собственные темные очки!..

Странное дело, она не помнила никакой своей жизни без него — то есть словно ее и не было, а на самом деле была!.. После Садовникова у нее даже один романчик случился с топ-менеджером какой-то иностранной фирмы, и романчик вышел именно «топ-менеджерский». Этот самый «топ» водил ее по модным заведениям, кормил модной едой, они то и дело ездили в какие-то клубы слушать какие-то джазовые группы, посещали «биеннале», и Мелисса тогда все стеснялась спросить, что такое «биеннале», она не знала.

Романчик начался и закончился, как водится, ничем, они с топ-менеджером быстро надоели друг другу, а модной и дорогой писательницей она тогда не была. Может, если б была, не надоела бы ему так быстро!..

Но все это было так не похоже на Ваську!.. Как будто только с ним и началась жизнь, а до него была… репетиция, черновик.

Но ведь так не бывает?

Или бывает?..

Мелисса решительно вынула из зажигания ключи, открыла дверь, выпрыгнула из машины и решительным шагом направилась к проходной.

Кудлатая собака за сеткой подняла голову и тявкнула, а щенки завозились во сне.

В проходной было прохладно и сильно пахло табаком, но дощатый пол чисто выметен, а в окошке сидел не привычный дедок-вахгер, а дюжий мужик в камуфляже. Мужик — господи Иисусе! — читал ее книгу и поднял голову, когда она вошла.

— Здравствуйте, — все так же решительно сказала Мелисса, косясь на книгу, — как бы мне узнать, где найти господина Артемьева?

— Василий Петрович давно домой уехал, — сказал мужик, поднимаясь и разглядывая ее во все глаза. — А вы…

— Давно?

— Уже часа… — он отогнул зеленый манжет и посмотрел на циферблат, — уже часа два назад. А вы…

— Спасибо, — быстро сказала Мелисса, у которой не было сил «давать знаменитость». — Извините.

У нее сразу кончились силы. Его нет, он уехал. Зря она так переживала перед его проходной. Все зря.

— Может быть, передать чего?..

— Да нет, — сказала Мелисса. — Спасибо. Я ему позвоню.

— Во-во, — обрадовался мужик, — вы ему на мобильный звякните!..

— Звякну, — пообещала Мелисса и взялась за скрипучую дверь.

— Девушка! — негромко окликнул мужик. — А девушка!

— Да?

— Вы мне автограф-то дайте! Я ведь вас узнал!

Мелисса постояла и вернулась к окошку.

— Да. С удовольствием. А как вас зовут?

— А можно мне и девушке моей?

Не думая и не запоминая имен, она написала их и неизменное «с наилучшими пожеланиями» и протянула ему.

— Спасибо! Вот спасибо вам большое! А… можно спросить? Вот ваша программа по телевизору сейчас начнется, а вы здесь! Это как же так?

— А… это запись. Не прямой эфир. Мы записали программу уже давно, а сегодня она выходит, и вчера выходила, и завтра выйдет.

— А… можно еще вопрос?.. Вы Василию Петровичу кем доводитесь?

Мелисса в упор посмотрела на него, и он вдруг смешался:

— Да нет, я просто так! Он мужик хороший, Василий Петрович, и про жену свою рассказывает, какая она у него замечательная. Выходит дело, это вы, жена-то его?

— Я, — сказала Мелисса весело. — Я его жена.

Она даже предположить не могла, что ей станет так хорошо от того, что чужой человек назвал Ваську хорошим мужиком, а ее саму его женой!

Она вернулась в машину и быстро набрала его мобильный номер.

«Аппарат абонента выключен, — интимно сообщила ей неведомая телефонистка. — или находится вне зоны…»

Тогда она позвонила ему домой, но там тоже трубку никто не снял.

«Он не хочет со мной разговаривать, — поняла Мелисса. — Он упрямый, и он решил, что у него от меня наркотическая зависимость, и поэтому не хочет со мной разговаривать.

И он даже не узнает про ребенка, потому что я не смогу ему рассказать! Как же я ему расскажу, если он не подходит ни к одному телефону!»

Она долго возвращалась в Москву и въехала в город, когда уже почти стемнело и на улицах было свободно, как в выходной.