Виктория Угрюмова - Мужчина ее мечты

Нужно сказать, что сосед сверху затеял ремонт, и это «счастье» настигло нас месяца четыре назад. Все это время у меня над головой пилили, сверлили, строгали и шлифовали; ломали и строили, стучали и периодически лишали света и воды все парадное. Наконец ремонт приблизился к долгожданной завершающей стадии, и именно в ту минуту, когда я расписывалась в квитанции, мимо меня двое рабочих проволокли наверх потрясающий, похожий на маленького слоника, пузатый унитаз — розовый и в мелкий цветочек. Вслед за ним остальные влекли на себе груду разнообразного хромированного железа и фаянса, так что на лестнице как-то вдруг стало шумно и людно.

Признаюсь сразу: розовый «слоник» очаровал меня настолько, что я проводила его долгим тоскующим взглядом. Не мне, а стокилограммовому дундуку с девятого этажа сиживать на нем долгими вечерами, невольно приобщаясь к высокому, — и где же, спрашиваю я вас, справедливость?

Когда я вернулась с небес на землю, то Аристотель Петрович уже прощался, а вот ступенек на десять ниже, на крохотной площадке между двумя пролетами, стоял и совершенно неприлично пялился на нас какой-то неприятный типус. И мало того что сам был противен (совершенно субъективно, конечно, лицо-то как лицо, ничего особенного), но еще и знаком до отвращения, а это странно, ибо он происходил как раз из тех блеклых людей, которых никогда не запомнишь. Эдакий усредненный эталон гуманоида — типичного представителя своей расы, по каковой причине их постоянно путают с другими типичными представителями. Именно их и рисуют на плакатах: «А ты отнес свои деньги в сберкассу?!!» С одной стороны — что мне за дело до этого типа? Стоит и стоит себе, к тому же рабочие во главе с неутомимым созидателем ремонтного хаоса сновали туда и сюда — и он вполне мог быть одним из них. А то, что смотрит не отрываясь… Ну, не он первый. И все-таки что-то странное было в этом человеке, что-то непривычное.

Это уже много после я поняла, что смотрел он таким внимательным и долгим взглядом вовсе не на меня…

А тогда отчаянно затрезвонил телефон, и гудки оказались длиннющие, с крохотными паузами. Междугородные звонки врывались в мою жизнь крайне редко, а точнее — никогда. Не было у меня знакомых в других городах. Но телефон надрывался, и кто-то на другом конце провода совершенно не собирался вешать трубку, словно уверенный, что я отвечу. Я устремилась было к аппарату, но тут из ванной раздался нежный звук, более всего напоминающий журчание весеннего прозрачного ручейка. А потом и сам ручеек, правда не такой уж и прозрачный и вовсе не весенний, весело хлынул мне под ноги из-под плотно закрытой двери, и тут уж мне стало не до звонка и не до конверта.

Сосед сверху приложил максимум усилий к тому, чтобы мы о нем долго помнили. В моей ванной с потолка через неведомо откуда взявшуюся дыру струился довольно приличный водопадик, и мне захотелось на мгновение пускать экскурсии: единственный частный водопад в двухкомнатной квартире! — завлекательно звучит. Но через пару минут выяснилось, что я отнюдь не монополист: уже бежали взволнованные соседи с нижних этажей, уже раздавался на лестничной клетке тот самый ропот возмущенной толпы, коего так боятся монархи. Когда я разъяренной пулей вылетала из квартиры, странный человек как раз спускался вниз. И тем самым резко контрастировал с остальными, рвущимися наверх. Но было не до него.

День выдался целиком безумный: пришлось побегать с ведрами, тряпками и спасенными вещами. Сушить и вытряхивать, развешивать на балконе и изыскивать скрытые резервы свободного пространства. Потом — наводить порядок в квартире, напоминающей лужок, с которого только что спала вода, договариваться с рабочими и сотрудниками ЖЭКа. Я не говорю уже о бурном общении с любимыми соседями.

Вполне естественно, что в этой суматохе я напрочь забыла о злополучном конверте. А когда вспомнила, дней пять или шесть спустя, то не смогла его отыскать. И даже допускала мысль, что выбросила его в куче пострадавших от воды бумаг — все могло статься. Эта утрата меня сильно не обеспокоила: в самом деле, разве можно что-то серьезное прислать в таком коричневом чудовище? Тем более что письмо наверняка было неофициальное, ведь любое учреждение обязательно ставит на конверте невероятное количество штампов и штампиков, а я помнила, что ничего подобного не наблюдалось. Еще могу с уверенностью сказать, что послание было увесистым, многостраничным. Но и это ни о чем не говорит.