Галина Романова - Любитель сладких девочек

— Это возьмем? — Маша встряхнула тонкую шифоновую кофточку цвета вишни и тут же решительно сунула ее в сумку. — Возьмем! Ему она уж точно ни к чему!..

Вещи были собраны и уже стояли у порога, когда на ступеньках неожиданно раздались чьи-то шаги. Быстро глянув на сумку и внезапно осознав всю нелепость своего поведения, Маша быстро задвинула вещи под кровать и стянула покрывало с нее до самого пола. Узнает, что собралась удрать, непременно посадит на цепь.

Шаги между тем приближались. Раздалось дежурное ругательство. Понятное дело, в таком коридоре кто угодно ноги может переломать. Но не это показалось ей странным. Тогда что же ее так внезапно насторожило? Маша похолодела. Это был чей угодно голос, но только не голос ее мужа. Точно! Вот выругались еще раз и опять не его голосом.

Маша уже почти догадалась, кто именно сейчас стоит по ту сторону двери. Она обессилено упала на стул и затравленно уставилась на дверной проем.

Вот сейчас, сейчас еще мгновение, и дверь распахнется. Человек этот переступит порог ее, нет не ее — их с Володей дома, и все. Всему тому малому, что у нее имелось, придет конец. Это она поняла как-то вдруг и сразу. И поняла только сейчас, сидя у стола и с ужасом ожидая появления гостя.

Дверь распахнулась.

— При-иве-ет! Ну ты и в глушь забралась, елки!

Еле-еле удалось тебя отыскать! А это не твой благоверный сейчас мимо меня промчался? Я только-только из посадки на проселочную дорогу вышла, а он на бешеной скорости мимо.

Маша не успела открыть рта для ответа, да он и не требовался. Гость, вернее, гостья ввалилась в дом. Покидала разом все сумки, что были перекинуты у нее через плечи. Шумно выдохнула «у-у-ух» и, обведя взглядом обстановку, с кислой миной на лице затараторила:

— Да уж.., хоромы, скажу тебе, так себе… Чего же в Москву-то тебя не везет? Рылом не вышла или еще какая причина? И тачка у него дерьмовая. С его-то доходами на таком рыдване ездит… Нет, тут что-то определенно не так. Ты, Машка, как была ребенком великовозрастным, так им и осталась. Мужик тебе уже второй месяц по ушам ездит, а ты сидишь в этой глуши и бездельничаешь. Чего, спрашивается, ждешь?

— Остановись, — взмолилась Маша, только сейчас в полной мере осознав всю нелепость своего недавнего порыва на почте. — Чего ты? Лучше расскажи, как тебе удалось так быстро меня разыскать?

— А чего тебя искать-то? Тю-ю-ю, иголка какая в стоге сена! Получила твое письмецо, написала заяву на отпуск, выпросила пораньше отпускные и на самолет. И вот я здесь. Только, думаю, что зря приехала. — Нинка подбоченилась и пошла по дому, заглядывая во все углы. Не обошла вниманием и пространство под кроватью. — А это чьи вещички?

— Мои, — не стала юлить Маша, потому как соври она, Нинка непременно полезет в сумку.

— А куда это ты собралась в отсутствие горячо любимого супруга, а?

Нет, определенно никакие обстоятельства и расстояния не способны изменить человека настолько, чтобы напрочь искоренить из него любопытство. Как была Нинка охочей до чужих секретов, так такой и осталась. Глаза мгновенно загорелись, нос заострился, а рот принялся исторгать версию за версией, причем одну живописнее другой. Договорилась даже до того, что Машка держит вещи собранными для того, чтобы супруга прикончить и без лишней суеты отсюда смыться.

— Ты явно перегрелась. — Маша тяжело вздохнула, поднялась со стула и пошла в закуток, где обычно готовила. — Есть будешь?

— Нет, — отрезала категорично Нинка, продолжая покрывать широкими шагами площадь дома.

— А чай?

— Чай можно.

Шаги внезапно стихли за Машиной спиной, раздалось робкое покашливание, что совсем не вязалось с Нинкиной натурой и что донельзя насторожило, если не испугало ее. Несколько томительных минут молчания и затем…

— Машка, а мать-то твоя.., того… — сипло пробормотала Нинка.

— Что того?!

Силы мгновенно ее оставили, их не хватило даже на то, чтобы оглянуться и вцепиться в Нинкину наглую физиономию, которая несла здесь всякий вздор битых полчаса, а самое главное оставила напоследок.

— Что с матерью? — Спазм страха тут как тут: сдавил сердце своими щупальцами, вцепился в горло и начал рвать из него застревающий крик. — Не молчи же!

— Пропала она! Без вести пропала, представляешь? А ты чего подумала-то? Не дыши ты так страшно! Не знаю я, жива ли она, нет ли. Просто пропала, и все! А ты чего это… Дура ты, Машка, сразу о плохом. — Поняв, что своими интригующими переходами сильно перегнула палку, Нинка затрещала без умолку. — Я ведь нашла в твоей комнате твои возвернувшиеся письма к ней с адресом и еще раз написала ей про тебя. Тебе-то было некогда.