Галина Романова - Любитель сладких девочек

— Маш, — позвал он и невольно поморщился от того, что снова напугал ее — она вздрогнула, ложка выпала из ослабевших пальцев и загрохотала по голым доскам пола. — Давай разбирать сумки.

Там фрукты, тортик, мясо. Мяса хочу. Ты сумеешь его приготовить?

— Я много чего сумею, — с неожиданной грустью в голосе ответила она. — Было бы оценено…

Ужин, приготовленный супругой, Володя оценил. Мало того, что фаршированные черносливом телячьи антрекоты были умопомрачительно вкусны, так Маша еще ухитрилась так красиво сервировать стол, что, усаживаясь за него, он пожалел, что не в смокинге.

— Умница, — чмокнув жену в щеку, он принялся собирать грязную посуду. — Все было очень, очень… Ты, Маша, вообще женщина на все сто.

— Ага, — печально кивнула она в ответ, поставив локти на стол и укладывая подбородок в ладошки. — Кабы не моя особенность всегда оказываться не в том месте и не в то время.

— Ну как же так? Все как раз наоборот, дорогая. — Ему очень не хотелось, чтобы она уловила в его словах какой-то тайный подтекст, видит бог, он очень старался, но упрямое ехидство просто распирало его изнутри. — Ты просто умница, что спустилась во двор в тот день и именно в то время к своей машине. Представляешь, что было бы, не уйди ты из дома?

— Что? — Маша настороженно посмотрела в его сторону, силясь понять, куда он клонит.

— Тебя просто-напросто убрали бы, как свидетеля убийства, и все!

— Почему?

— Да потому что к убийству, если оно не совершено в состоянии аффекта, нужно очень долго и тщательно готовиться. Нужно было все спланировать. А для этого необходимо было по меньшей мере знать, в какое время твой супруг обычно принимает ванну. Он ведь всегда принимал ванну в одно и то же время, не так ли? — Нет, он все-таки не сумел справиться с голосовыми модуляциями, и вопрос его получился донельзя переполненным сарказмом.

Но Маша, казалось, этого не заметила. Она как-то вся сжалась, превратившись из высокой женщины в крохотный растрепанный комочек, обхватила себя руками и часто-часто замотала головой в разные стороны.

— Нет, нет, он мог принимать ванну до пяти раз на день! Как трахнет в подсобке какую-нибудь продавщицу или кладовщицу, так приезжает домой мыться. Представляешь, какая мразь?! Он был помешан на чистоте, сволочь… — Маша глубоко и протяжно вздохнула. — Я ведь говорила, что у него был цех по производству газированной воды? Кажется, говорила… Так еще имелась пара магазинов и целая сеть торговых палаток. И везде, представляешь, везде торговали женщины. И ни одна, ни одна не прошла мимо него. А как же иначе? Может быть, кто-то следил за ним. Давно… Были ведь и обманутые мужья, и юноши, потерявшие возлюбленных из-за его кобелиной сущности. Я так следователю и сказала тогда. Он меня пожалел и даже подписки о невыезде не взял с меня. И я сбежала.

— Как же так.., я в том смысле, что нашла в себе силы на сборы, билеты и все такое. — Володя вернулся за стол и, сидя теперь напротив Маши, пристально смотрел ей в лицо.

— Мать… Это все она придумала с отъездом…

Мне ведь начали звонить, приходить, угрожать.

Кто-то рыдал по безвременно ушедшему. Какая-то девочка кричала, что я убила отца ее ребенка. Это был.., это был такой кошмар, Володя… Тебе очень трудно меня понять, потому что я выходила замуж по любви…

Оп-па! Вот тебе и десерт, Вова!

Он подивился холоду, который мгновенно камнем упал в желудок и ударил в голову при последних ее словах.

С чего это ты так разволновался? Ты же подлый, гадкий и лживый! Плевать тебе на всю эту дребедень! А все же, елки, все же… По любви, значит, мать твою! А с ним, значит, по обстоятельствам!

А как же еще? Она его и в глаза прежде не видела, и знать не знала, что такой-то и такой-то месит ногами снег рядом с ней…

Что-то он разошелся нынче не на шутку. Надо бы тормознуть. Ну любила и любила. Ему-то что с того? Его интерес вообще совсем в другой плоскости.., — С чего ты решила, что мне тебя так уж трудно понять? — с излишне простецкой улыбкой выдавил он из себя. — Я ведь тоже женился по любви.

И обожал свою Катьку. Да что мне тебе рассказывать, ты сама знаешь обо всем…

Она поняла, на что он намекает. Тогда в полусне он принял ее за погибшую жену, привлек к себе и даже пытался ласкать. И если бы она так отчаянно не упиралась руками в край дивана, кто знает, что могло бы быть дальше. И это все понятно. Не любить такое совершенство мог разве что слепой.

Но ей-то зачем обо всем этом знать? И главное, с чего это вдруг он завел с ней разговор о ее муже?