Сергей Бакшеев - Дамский выстрел

Я покачала головой.

— Тоже не он.

— Это почему же? — Коршунов начинал злиться. — На следующее утро Истомин появился в парадной форме, потому что испачкал гражданскую одежду. Он заляпал ее, когда закладывал тело строительными блоками.

— Когда хотят что-то скрыть, молчат или уводят разговор в сторону. А Истомин задавал много вопросов. Он удивился сообщению об убийстве Инги.

— Истомин испугался.

— Он испугался нас. А информация об Инге Лехнович его заинтересовала. Он спрашивал и о чем-то думал. Он вспоминал. Ему не давала покоя какая-то мысль.

— Я тоже вспоминаю. Мне тоже не дает покоя один-единственный вопрос. Куда пропали чертовы документы?

Мы мчались на большой скорости по узкому шоссе. Теплый воздух над асфальтом дрожал. Коршунов шел на рискованные обгоны. Вплотную к дороге росли столетние липы, о чьи стволы мог помяться даже танк. Малейшая оплошность, и старенький отпрыск немецкого автопрома с отжившими свой век подушками безопасности вряд ли нас бы спас. Мы въехали в Калининград. Коршунов затормозил перед светофором. Я порадовалась, что он адекватно воспринимает действительность.

— Куда мы несемся? — спросила я.

— Завтра последний день. Последний! — Кирилл хлопнул ладонями по рулю.

Мы помолчали. Я догадывалась, что именно наступит послезавтра. Я не человек, а проект. Проект «СД», который исчерпал себя. Послезавтра меня «закроют». Кто-то уже получил заказ на мою ликвидацию. Он уже рядом. Возможно, даже следит за мной.

Мысли Коршунова были нацелены в ином направлении.

— Мне надо выяснить, кто такой Станкевич. Он роется в прошлом одновременно с нами. Я должен вытряхнуть из него все, что он узнал.

— Даже если он тоже сотрудник Конторы?

— У меня нет выбора. Друг он или враг — без разницы. Судьбу документов должны узнать мы. Это наш единственный шанс.

— Ты веришь, что твой генерал способен на благородный поступок? А как же государственные интересы? Судьба человека ничто по сравнению с государственной тайной. Это твои слова.

— У нас нет выбора, — набычился Коршунов.

У меня затренькал мобильный телефон. Я удивилась, мой новый номер знал только Коршунов. Оказалось, звонит служащая ЗАГСа, которую я вчера просила покопаться в архиве.

— Светлана Коршунова? До замужества Михалкова? — спросила женщина. — Про вас у нас нет записей, я проверила. А вот Коршунов Кирилл Михайлович регистрировал у нас брак с Татьяной Волошиной…

— Кто это? — спросил Кирилл, когда я опустила трубку.

«С Татьяной, с Татьяной», — больно пульсировало у меня в висках. Служащая ЗАГСа сообщила номер свидетельства и дату, но я ее уже не слушала. Меня душили слезы. Я еле сдерживалась, чтобы не показаться слабой рядом с тем, кто меня жестоко обманывал. Он спит со мной, говорит ласковые слова, даже оформил фиктивный штамп в паспорте. А у самого есть настоящая жена, с которой он тайно общается и ждет не дождется встречи. Как это подло!

Я отвернулась. В отражении затемненного стекла блеснули слезинки, скатывающиеся вдоль носа. Кирилл опять спросил про звонок, не дождался ответа и пробурчал:

— Мне надо найти Станкевича.

— Отвези меня в «Усадьбу» и делай что хочешь, — ответила я, не оборачиваясь.

Мы расстались около отеля. Я выдержала новый удар, украдкой вытерла слезы и ухватилась за прежнее лекарство — забыться в работе.

— Оставь мне смартфон, — ледяным тоном сказала я.

— Зачем?

— Мне надо кое-что проверить.

В моей памяти вертелось неясное ощущение, будто я что-то упустила. Какие-то мелочи, которые, как блохи на дворняге, не дают покоя. Я требовательно протянула руку. Коршунов скрипнул зубами, но не стал возражать. Чтобы оставаться на связи, он попросил мой мобильник.

Около часа я сидела в номере, беспомощно опустив руки. Что, собственно, произошло? Рассыпалась в прах глупенькая мечта о семейной жизни, не имевшая под собой почвы. Я много лет обходилась одна и разучилась жить в семье. Что нас связывает с Коршуновым? Краткая вспышка любви семнадцать лет назад и выполнение безнадежного задания, после которого меня ждет смерть. А что это меняет? Смерть за мной охотилась все эти годы.

Я, как прежде, одна. Коршунов сам по себе, я сама по себе. Он ищет бумаги, чтобы спасти четырнадцать отважных офицеров. А я ищу маньяка, чтобы покарать его. Он защищает интересы страны, а я хочу отомстить за погибших девушек. Он спасает, а я готова убить. Не в этом ли кроется наша главная проблема? Коршунов призывает поделиться подозрениями со следователем. А я хочу сама остановить маньяка. Я хочу, чтобы его не стало. Так вернее. Я хочу быть уверена, что мерзкие руки не сплетутся мертвой хваткой на шее очередной девушки с пирсингом, единственная вина которой — желание быть красивой.