Мишель Ганьон - Не оборачивайся

Почему они тратят столько сил, чтобы ее найти, интересовало ее больше всего. Ноа прикоснулась к повязке на груди. И что они с ней сделали? Она слышала разные страшилки, в которых говорилось о том, как беспризорников накачивали наркотиками какие-то люди, а когда они приходили в себя, оказывалось, что у них нет одной почки, или вроде того. Ноа никогда особенно не обращала на эти истории внимания — даже если они были чистой правдой, она считала себя слишком умной и опытной, чтобы оказаться в такой ситуации.

Но она ошиблась. Кто-то ее захватил, а Ноа даже не могла вспомнить, каким образом и где. Кроме того, рана была на груди, а не на спине. Но вряд ли они вырезали у нее сердце. «Интересно, — подумала она, — что еще там находится?»

Впрочем, напомнила себе Ноа, вполне возможно, что ей не удастся пережить следующие несколько часов. Так что беспокоиться о том, что с ней произошло, скорее всего, не имело смысла.

Однако ей повезло один раз, и может быть, удача не отвернется от нее и дальше. Исполнившись надежды, Ноа встала и вернулась в коридор. Рядом со спальней находилась еще одна пустая каюта с узкими койками. И за последней дверью в конце коридора она обнаружила капитанскую рубку с огромным количеством самого разного оборудования и приборов. К сожалению, ни телефона, ни компьютера там не оказалось. Но тут Ноа увидела рацию типа «корабль — берег». Ноа повернула диск, и на приемнике загорелась лампочка. Широкая улыбка озарила ее лицо.

Питер задыхался, лежа лицом вниз на ковре. Один из мужчин, ворвавшихся в дом, поставил колено ему на спину и одновременно сильно прижал его лицо к полу. Питера так тошнило от приторного запаха средства для чистки ковров, что потрясение от происходящего отступило на второй план.

— Что вам нужно? — спросил он, стараясь прогнать страх из голоса. — Здесь нет денег.

Ему никто не ответил, и тогда он попытался высвободиться. Тип у него на спине нажал коленом сильнее, и у Питера возникло ощущение, будто его вдавливают в доски пола и что в следующее мгновение его голова разорвет ковер и окажется по другую его сторону. Он расслабился. Питер был смертельно напуган, потому что слышал истории про то, как разные подонки врываются в приличные дома. Отец его приятеля работал в банке, и, когда они были поменьше, два грабителя целую ночь держали всю семью на мушке пистолета, а потом заставили отца помочь им ограбить банк. Неужели сейчас с ним происходит что-то подобное? Эти люди производили впечатление прекрасно подготовленных, может, даже военных. А вдруг они собираются его похитить? Его родители — состоятельные люди. Питер знал, что такое тоже случается.

Но больше всего его пугала мысль, что родители могут отказаться платить выкуп. Питер почти ничего не видел, но у него сложилось впечатление, что в комнате находятся три человека и что все они одеты в одинаковые черные костюмы. Когда эти типы ворвались в дом, в руках они держали пистолеты, но сейчас убрали оружие, решил Питер. По крайней мере, его еще не пристрелили, что, наверное, хороший знак. Эти трое явились не одни — Питер слышал, как другие люди переходят из комнаты в комнату и о чем-то тихонько переговариваются. Казалось, будто они чего-то — или кого-то — ждут.

— Слезь с меня! — потребовал Питер, но его голос приглушил толстый ворс ковра.

Перед глазами у него появилась пара мокасин из черной кожи, надраенных до блеска, и черные брюки с манжетами, слегка укороченными сзади — знак дорогой портновской работы. Питер поднял глаза и увидел, что над ним нависает высокий мужчина в костюме-тройке и красном галстуке. Питер решил, что он адвокат — все в компании его матери выглядели и одевались точно так же, — и почувствовал некоторое облегчение. Адвокат не позволит громилам причинить ему вред. А он, похоже, был тут главным: обстановка в комнате изменилась, когда он вошел.

Однако он выглядел недовольным, как будто Питер представлял собой помеху, с которой ему совсем не хотелось разбираться, вроде жевательной резинки, прилепившейся к каблуку ботинка. Питеру показалось, что ему было около тридцати, темные волосы, короткая стрижка и холодные глаза дополняли картину.

— Пусть встанет, — приказал главный.

Питер почувствовал, что давление ослабло, и поднялся на ноги, пытаясь скрыть, что его слегка покачивает. Спина жутко болела в том месте, где в нее упиралось колено громилы.

— Убирайтесь из моего дома, или я вызову полицию, — стараясь, чтобы голос звучал уверенно, потребовал он.