Лариса Соболева - Портфолио в багровых тонах

— Не надо, папа. Не трать деньги, я все равно… Не стоит.

— Я найму. Лучшего. Машину продам…

Потом обратную дорогу утирал слезы, спрашивая себя вслух:

— Почему?.. Почему?!.

И не было ему стыдно. Разве что стыд выгрызал душу за то, что не мог ответить на вопрос: «Почему это случилось с его Асей?» Не сказал дочери, что Марину хватил инсульт, разбил паралич. А как он хотел бы высказать накипевшее бывшей жене! Да, все надо делать вовремя.

— Ты куда? — перегородил дорогу Эве Гриша.

— Извини, я тороплюсь.

Обычно она радовалась встрече, а тут обошла его и удалялась. Гриша крикнул, надеясь, что соблазнит Эву:

— Я приглашаю тебя на ужин!

— Спасибо, но мне некогда.

Странно. Накрапывал дождь, а Эва без зонта. Факт показался подозрительным. И куда это она торопилась, кто ее ждет?

Никто не ждал Эву, в том-то и дело. Ощущать себя лишней, не иметь никакого выхода и жить с нарастающим страхом… невыносимо. Чего она боялась? А всего. Абсолютно всего, кроме привидений, домовых и прочих сказочных персонажей. Эва боялась самой жизни, не зная, как к ней приспособиться. Она ничего не умела. Как выживать, что для этого нужно — не знала. Да уже и не хотела. Подойдя к офисному центру, Эва позвонила матери, денег осталось ровно на пару коротких звонков.

— Что, дорогая? — услышала она голос мамы.

— Ты не заберешь меня?

— Опять? Эва… Это чудовищно — издеваться надо мной. Мне тоже…

Дочь отключилась от связи, бросила трубку в урну, решительно вошла внутрь. Лифт. Последний этаж. Площадка, где любила снимать натурщиков Ника и где сейчас падали крупные капли дождя на серую поверхность. Отсюда падала Юля. Падала медленно, словно подхваченная залетным ветерком, планируя над землей…

Эва подошла к краю, глянула вниз. Дух захватило — так далеко земля. Дождик капал все сильней, Эва поежилась, обняла себя за плечи, не решаясь прыгнуть. Что-то удерживало ее. А дождь холодный, осенний, он проникал под кожу, отчего пробегали мурашки. И вдруг он перестал капать. Нет, он лился, но почему-то не попадал на Эву. В чем дело? Она подняла вверх глаза — над ней раскинул купол зонт. Откуда взялся зонт? Эва оглянулась. Гришка стоял сзади, держа над ней зонт, а сам мок под длинными струями.

— Сейчас поедем к тебе и заберем вещи, — весомо, как настоящий мужчина, сказал Гриша. — Я говорил с мамой и папой, они согласны принять тебя.

Эва разревелась, уткнувшись в надежное плечо юного друга. Так и стояли под зонтом: она плакала, Гриша хмурился, а дождь веселился.

Лязгнули замки. Здесь они лязгают громко, вызывая эхо. Асю вывели на прогулку под хмурое осеннее небо, на огороженную капитальными стенами территорию. Отсюда не сбежишь. Вон и сетка над головой, и колючая проволока по краям стен. Собственно, это не волновало Асю, она шагала, шагала и думала…

Когда же она была по-настоящему счастлива? Ну-ка, ну-ка… Время безбрежного счастья испытала до первого принудительного сидения за партой, то есть до школы. А потом? Годы гонки за оценками, успехами, чтобы лучше одноклассниц быть (так хотела Мариночка), чтобы в институт…

С пяти лет ее гоняли по конкурсам: мисс малышка, мисс первоклассница, мисс принцесса, мисс маленькая леди, мисс… мисс… мисс… Она больше ничего не слышала — только МИСС. Это слово отпечаталось во лбу, как звезда, в затылке — как пронизывающая боль, в мозгу — как натуральная шиза, доставшаяся по наследству от родной матери. И все время щемило сердце от страха: вдруг не меня выберут… Чем старше она становилась, тем реже ее выбирали первой.

Идея сделать ее звездой стукнула в голову Марине, ведь ее малышка — прелесть, глаз не оторвать. Это была правда, народ любовался красивой белокурой девочкой и восторгался преимущественно вслух, лаская уже тогда самолюбие Аси. С детства она усвоила: я особенная. Кажется, тогда и была счастлива — от всеобщей любви к ней.

На конкурсах поначалу Ася побеждала благодаря маме, которая действительно посвящала ей львиную долю времени, отрабатывала с ней все от мимики до жестов. Один раз Ася ездила на международный конкурс за рубеж и привезла победу, поразив жюри находчивостью, свободой, обаянием. Когда очаровашка лет десяти говорит умненькие мысли, взрослых это приводит в восторг и умиляет. К сожалению, корону детям не давали, а слава девочку обласкала по полной взрослой программе: телевидение, радио, встречи, букеты… И звание самой красивой девочки! Это так затягивает, нравится! Это потрясающее, пьянящее чувство — знать, что ты исключительная, что равных тебе нет. Ася и несла в себе всегда и везде: я самая красивая на земном шаре! Да-да, тогда она была счастлива, попав в водоворот настоящей славы, но все же не мировой. Но кто-то внушил ей уверенность, что так будет всегда. Всегда будут цветы, телекамеры, восторги, и она — необыкновенная, самая-пресамая! Разумеется, в таком состоянии любить кого бы то ни было просто нереально. Но и отрезвев, Ася не научилась любить, поэтому не имела ни друзей, ни подруг.