Валерия Леман: Шекспир должен умереть

Я почти бежал к питомнику сов и едва не пел от счастья: я — победитель! Я — рыцарь Прекрасной Розы! Увы — меня ожидал очередной безжалостный удар. Поверьте мне — узнав поутру эту ужасную новость из уст самого профессора, я готов был кинуться на него и при всех ударить ножом. К счастью, мои руки были пусты, в них не было никакого оружия, кроме ключей от питомника. Тогда я решил убить профессора во что бы то ни стало — прямо в храме, перед алтарем, как бы совершая языческое жертвоприношение.

Я все подготовил самым тщательным образом. Съездил в Стратфорд, чтобы взять из дома бабушки снаряжение рыцаря, в котором выступал еще мой дед и которое хранилось там, как добрая память о нем. В Стратфорде я одолжил у знакомого прекрасного коня — доброго старого Спунка, на котором и отправился в путь — в Уорвик. За час до церемонии в храме я переоделся в облачение рыцаря в лесу — там есть одно место, где в детстве мы играли с товарищами, пряча все наши «сокровища» в дупле старого дуба. Открою вам тайну: напоследок я, коленопреклоненный, помолился об успешном завершении своей миссии. Но в дело вновь вмешался злой рок!

Он провел рукой по лбу, взъерошил рыжие космы.

— Невозможно передать, что я ощутил, когда бедняга Микки внезапно выскочил впереди профессора, заслонив его собой и приняв грудью удар моего копья! В облачении рыцаря я ничего не мог сделать, не мог выдернуть тяжелое копье и попытаться нанести повторный удар. Единственное, что мне оставалось, — развернуться и, что есть сил пришпорив Спунка, помчаться назад, в лес, к поляне с дуплом, чтобы там, рухнув в траву, выплакаться из-за всех своих грехов и отчаянного невезения.

Произнеся последнюю фразу, парень выглядел таким несчастным, что все мы затаили дыхание, а я подумал, что у Ларри — настоящий талант вызывать сочувствие. Черт возьми, он с восторгом сердечным готовил убийство милейшего человека только из-за того, что тот женится на его зазнобе, а теперь преподносил все в таком виде, что мы были готовы зарыдать от сочувствия к убийце!

Вероятно, примерно такая же мысль пришла в голову инспектору. Он сочувственно улыбнулся Ларри, кивнул, произнеся кратко и сухо:

— Осталось рассказать лишь о том, как было совершено похищение мисс Мимозин и чего ты этим хотел добиться. Мы слушаем тебя, Ларри.

Ларри почувствовал холодок. Он дернулся, резко поднял голову и посмотрел на инспектора долгим цепким взглядом, после чего неожиданно опустил глаза.

— Да, вы правы, осталось рассказать совсем немного.

Он откинулся на спинку стула.

— Я — преступник, это было ясно, потому я постарался быстро взять себя в руки. Я переоделся, запрятал рыцарское облачение в дупло, отпустил Спунка щипать траву, а сам вернулся в Уорвик окольным путем, избежав ненужных встреч. Дома я пробыл совсем немного — обнаружил, что одна из сов, Бурка, не вернулась с ночной прогулки, и отчего-то это показалось мне ужасным предзнаменованием. Я встретил также вашего помощника, — тут Ларри кивнул в мою сторону, — и излил ему душу…

В моей голове лихорадочно созревал план: я знал, что примерно в это время, ближе к пяти, Роза обычно отправляется в дом профессора. Я поспешил занять место на ее пути — на повороте дороги за студенческим городком. Точно в нужное время я был там, поднял руку, и Роза, естественно, остановилась, приоткрыв дверцу автомобиля. Я наклонился к ней и быстро и решительно сделал укол снотворного — на счастье, у меня в домашней аптечке осталась последняя ампула. Это снотворное мне назначил врач два месяца назад, когда меня измучила бессонница.

Короткая пауза — и вновь зазвучал монотонный негромкий голос Ларри, словно бы вдруг обессилевшего в одно мгновенье:

— Роза только и успела удивленно на меня взглянуть; почти тут же ее глаза застыли, точно покрылись льдом. Секунда — и она завалилась на сиденье. Мне пришлось немного потрудиться — перенести свою даму на заднее сиденье, сесть за руль и отправиться в странствие. Возможно, это высокий стиль, и проще было бы сказать, что я направился в Стратфорд, в дом моей бабки, где мы могли бы прожить в безопасности какое-то время, выяснить отношения и решить, что делать дальше. Но судьба и здесь посмеялась надо мной.

Он криво усмехнулся, и на его лице появилось такое выражение, что я невольно задал себе вопрос: Ларри действительно усмехнулся или то была гримаса готового расплакаться ребенка?

— Как только я приехал в Стратфорд, припарковался во дворе дома и бережно отнес даму своего сердца в дом, уложив на диване в гостиной, Роза вдруг открыла глаза, посмотрела на меня сонным бессмысленным взглядом и произнесла достаточно четко: «Надеюсь, Нат не забудет, что теперь я — миссис Хатвилл. То-то же!» Она произнесла это сварливым голосом рыночной торговки, зевнула и, перевернувшись на другой бок, вновь уснула, негромко захрапев.