Григорий Глазов - Смерть не выбирают (сборник)

– Выходит, он? – спросил Титаренко.

– У меня получается так, – развел я руками.

– Вы уверены?

– Косвенно – да.

– А что, если это кто-то вообще со стороны?

– Всяко бывает. Однако, куда ни шагни, натыкаешься на Иегупова. Но вы возражайте мне, а я послушаю.

– Что возражать, если у вас так все связано?

– Привяжем сюда и еще одну деталь: кто из шестнадцати, запечатленных на снимке, мог похитить буквально несколько дней назад такую же фотографию из альбома вдовы Йоргоса? Стороннему грабителю, вломившемуся в квартиру мадам Йоргос, фотоснимок этот просто не нужен. Даже если сторонний, то почему именно эту фотографию?

– Но почему он не забрал такую же из альбома у Мадеров?

– То, что было ему необходимо – бумаги – он нашел, взял, а искать после убийства альбом, – иди знай, где он лежит! – искать было некогда. Да и едва ли мысль о фотографии могла прийти ему в голову в тот момент, мозг лихорадочно работал в одном направлении: бумаги! А вот альбом вдовы Йоргоса лежал не в комоде, а на виду. Он и заглянул туда, тем более, что психологически не был обременен: у Йоргосов он никого не убил, вид трупа у ног не тяготил.

– Что же это за бумаги могли быть?

– А вот этого я не пойму. Узнаем, когда вы изловите Иегупова и его напарников.

– Вы считаете, что он был не один?

– Безусловно. Мотаться по уездам, одолевать приличные расстояния до квартир пострадавших – надо либо крылья иметь, либо на чем-то другом передвигаться. Не давали же вы ему свой автомобиль. Кто-то должен был помогать: прикрывать, обеспечивать быстрое исчезновение, приют. Будем считать, что передвигался он на фаэтоне, пролетке. Городских извозчиков вы опросили. В дни и часы убийств по адресам жертв они никого не развозили. Допустим, вы не нашли того одного извозчика, который разок свозил убийцу. Но ведь этих поездок было много. И не только по Старорецку, но и по уездам. На какого-нибудь из извозчиков мы бы уже наткнулись. Однако… А вот входил к жертвам убийца один. Входил, как их добрый знакомый. Посторонних не брал с собой в комнаты, чтобы не вызвать подозрения хозяев. Да и вспомните спокойное поведение собаки: она пустила "своего"…

Кажется, я убедил Титаренко. Он ушел от меня довольный и благодарный, да и я был удовлетворен, что, слава Богу, развязался с ЧК, не предполагая, что мне предстоит еще раз держать в руках тоненькую папочку с делом банды Иегупова…

Шло время, постепенно я забывал обо всем этом. Два или три раза видел Титаренко. Он рассказал, что подобные убийства вдруг прекратились, а поиски Иегупова и его сподвижников безрезультатны. К концу следующего года все это вообще заглохло. К тому времени я был уже приглашен работать следователем в губсуде. Однажды заявился Титаренко и сообщил, что в поезде на станции Боровичи при проверке документов патруль ЧК задержал человека в полувоенной форме. Он пытался бежать, но был застрелен. При нем не оказалось никаких документов. Нашли только фотографию, сделанную в каком-то салоне в Хельсинки. На ней были запечатлены трое мужчин. На обороте снимка, который Титаренко положил передо мной, было написано "Борисъ".

– Вот этот, посередине, по-моему, – Иегупов, – сказал Титаренко и выложил рядом ту групповую фотографию, которую я изъял у вдовы Мадера. Сравните.

Взяв лупу, я увеличил лица на обеих фотографиях. Сомнений не было: на втором снимке тоже Иегупов Борис Николаевич. Слово "Борисъ" на обороте подтверждало это, и, видимо, как и фотоснимок, служило паролем для того, к кому от Иегупова шел в Старорецк застреленный на станции Боровичи.

Титаренко согласился с таким моим предположением.

– Значит, Иегупов в Финляндии? – спросил он.

– Похоже.

– К кому шел от него гонец, мы уже не узнаем…

Я пожал плечами.

– Что ж, закрываем дело? – неуверенно спросил он.

– Это уже ваша забота.

– Эх, если б она одна была, – вздохнул Титаренко. – Каждый день что-нибудь новенькое. По уездам опять банда Маслюка гуляет. Двести сабель. Ограблен банк. Сожжены три паровоза в депо. Ограблен и убит ювелир Корсунский… Ладно, закрывайте, – махнул Титаренко рукой: он не видел сиюминутных реальных возможностей найти, задержать убийцу Чернецкого, Мадера, Пирятинского и других; речь шла для него в конце концов о каких-то похищенных бумагах, а тут – ограблен банк, сожжены паровозы, у убитого ювелира унесены золото, драгоценности.

– Почему же мне закрывать? – спросил я.

– Все-таки вы начали, распутали. Надо соблюсти формальности.