Григорий Глазов - Смерть не выбирают (сборник)

– Вячеслав Ильич? Здравствуйте! Михальченко… Тот самый… Как жизнь? Сочувствую… – выстреливал словами Михальченко. – Дело у меня небольшое: Зиновий Данилович Касперский работает у вас?.. Что за мужик? Так… Так… Нет, просто повидать его надо… Можно у меня: улица Коцюбинского, пять. Там вывеска "Сыскное бюро "След"… Буду ждать… Спасибо…

– Ну что? – спросил Левин. – С кем ты говорил?

– С главным инженером. Характеризует Касперского хорошо. Двадцать восемь лет за рулем. Семья. Дети, внуки. Сегодня он после ночной смены. Завтра пришлет его к нам… Ладно, я поехал на станцию "скорой"…

Главврач станции скорой помощи внимательно слушал Михальченко, а тот, излагая свою просьбу, ловил в глазах уставшего седого человека в белом неизмятом халате то ли недоверие, то ли молчаливую жалость к себе: мол, мне еще этого не хватало, когда своих хлопот по уши.

– Я понимаю ваши сомнения, – сказал Михальченко, убирая удостоверение в карман, – с нашей фирмой вы еще дела не имели. Но мы ищем пропавшего без вести старого больного человека! Не запчасть к автомобилю, а человека! Сын страдает. И привело-то нас к вам что? Человек этот болеет тяжелой формой диабета, инсулинозависимый, – чуть-чуть актерствуя, увещевал Михальченко.

– Для этого необходимо поднять кучу документов, – сказал главврач. Нужно время, – неохотно сдавался он и думал: "Черт тебя принес! А вдруг вызов действительно был, и бригада что-то нахомутала?" – Конечно, конечно, – соглашался Михальченко. – Талоны смотреть надо между тринадцатым и семнадцатым апреля.

– Ну хорошо, соглашаясь, вздохнул главврач. – Оставьте свой телефон, я позвоню, если что-нибудь найдем.

"Фиг ты позвонишь. Растянешь эту резину на месяц, а еще удобней скажешь, что ничего не обнаружили", – подумал Михальченко и сказал, цепляясь за эту уступку:

– Лучше я завтра сам заеду. Вы можете позвонить, а меня на месте как раз и нет, куда-нибудь вызовут на происшествие.

– У вас и происшествия бывают?

– Сколько угодно, – соврал Михальченко. – Значит, я завтра заскочу где-нибуль после обеда. Спасибо большое, доктор. Не буду больше вас задерживать, – он торопливо сунул главврачу пятерню на прощание, но тут же ринулся вперед: – А может я сяду вместе с вашим сотрудником и помогу, чтоб и ему легче, и нам быстрее? Мы с ним эти талоны быстренько обработаем. Думаю, так лучше всего будет, – словно добивая еще торчавший гвоздь в доску, сказал Михальченко.

– Ну хорошо, – окончательно сдался главврач. – Когда вы хотите заняться этим?

– Да хоть сейчас.

– Идемте.

Уже ближе к концу рабочего дня, как снег на голову, на Левина свалился Александр Тюнен.

– Ну что? – с порога спросил он.

Пришлось отчитываться, как ковырять больной зуб:

– Отец ваш был в Старорецке. Это почти установлено. Но в Энбекталды не улетел, хотя должен был. Семнадцатого апреля. Отыскался паспорт. Принес один человек, подобрал в роще под кустом. Проверили мы больницы, гостиницы, морг. Нигде никаких следов.

– Плохо ищете, – мрачнея, грубовато прокомментировал Тюнен.

– Я бы не сказал, – сдерживаясь, ответил Левин. – Нашли мы и его давнего знакомого, некого Иегупова, с которым ваш отец состоял в переписке. Но тот говорит, что отец ваш у него не появлялся, – Левин почему-то решил не показывать письмо Тюнена-старшего, адресованное Иегупову.

– Что же он, испарился?

– Не думаю.

– А что вы думаете?

– Продолжаем искать.

– Живого или уже мертвого? – жестко спросил Тюнен.

– Все может быть, – так же жестко ответил Левин, выдвинул ящик стола, достал папку, извлек из нее фотографии и протянул Тюнену: – Посмотрите.

Тот недолго разглядывал фотографию, бросил на стол:

– Что это за допотопная реликвия, и какое она имеет отношение ко мне?

– Может, тут ваш прадед или дед, или какой-нибудь дальний родственник?

– Дед мой умер в тридцатых годах, задолго до моего появления на свет, – Тюнен опять взял фотографию и стал присматриваться. – Где вы ее раздобыли?

– В процессе поисков, – уклончиво ответил Левин.

– И что это дает для дела? Судя по результатам – ничего.

– Как знать… Сколько вы пробудете в Старорецке?

– До конца, – поднялся Тюнен.

– Устроились с жильем?

– Да.

– Оставьте свои координаты.

– Гостиница "Украина", четыреста тридцать первый номер.

Левин записал на календаре.

– Если что, звоните, – уже стоя у двери, сказал Тюнен.

– Разумеется…

Было без четверти пять, когда в комнату к Левину ввалился веселый Михальченко и с порога выпалил: