Лариса Соболева - Это знал только Бог

– Если будешь послушной овцой, выпустят через месяц. Наберись терпения. И еще запомни, хорошенько запомни: отходняк после уколов тяжелый, так и тянет разгромить здесь все. Сразу ложись, сцепи зубы, сожми кулаки и молчи. Или представляй, как ты выходишь отсюда, вспоминай самые лучшие дни. Поняла?

– Да… Мне бы позвонить…

– Наша главная садюга звонить не разрешает. Деньги есть? – Мила лишь глазами сделала знак, мол, нет денег. – Ну а что-нибудь ценное?.. – Никакого движения даже глазами. – Понятно. Тогда не знаю, чем тебе помочь. А кому звонить собралась?

– Кому-нибудь…

– Сначала реши, кому звонить, потом придумаем, как это сделать. Ну, все, лежи. Если что, я рядом.

– Спасибо тебе…

– Мне тоже помогали, а то бы я… Теперь мечтаю выйти отсюда, у меня все будет по-другому.

Тоша улеглась на кровать, затихла. Спать здесь Мила не могла – страшно до того, что сон не шел, забывалась только к середине ночи, да и то ненадолго. В палате постоянно слышались вороватые шорохи, нетипичные в обычной жизни звуки, а то внезапно раздавались дикие крики. Мила запомнила совет Тоши: отвлекайся. Музыка – вот что спасет ее от сумасшествия, надо играть и слышать. Мила представила арфу, струны. На ее арфе красные и синие струны, по которым ориентируется арфистка, потеряли окраску, слились с остальными, но Мила настолько хорошо знает арфу, что пальцы безошибочно попадают на нужные струны.

Итак, сейчас она начнет сольный концерт. Настройка… Ключ подтягивает струны, пальцы берут аккорды… Кто-то стонет. Нет, это идет фильм в соседнем зале, Миле он не помешает. Она поправляет концертное платье, садится на стул, ноги ставит на педали… Что она будет играть? Глюка? Нет. Генделя. И без аккомпанемента. Арфа и Мила одни на сцене. Свет. Пальцы нежно тронули струны, полилась дивная музыка, давая силы…

Алик вошел в магазин и застыл на пороге. Ништяк. Классно устроились торгаши. Пол под мрамор, зеркала и… шмотки, шмотки, шмотки. Проходя мимо стоек, вскользь глянул на цены – круто. Круто, но колер… для профессиональных шлюх, чтоб клиентов привлекать светофорами.

– Вам помочь? – встала на пути девушка.

Алик окинул ее с ног до головы: ничего, одевается не в этом магазине. Зная, какая у него обаятельная улыбка, он продемонстрировал ее:

– Могу я увидеть Чибиса?

– Он уехал, будет послезавтра.

– А куда уехал? – разочаровался Алик.

– Не сказал. Что-нибудь передать?

– Да нет, нет. Я зайду сам.

Выйдя из магазина, он позвонил Вячеславу…

– Алик, сейчас рядом нет Далилы Николаевны. – Вячеслав был у себя в номере. – Не могли бы вы подробней рассказать о Миле?

– А почему при теще не расспрашивали?

Что ж, вполне закономерный вопрос, и на него следует ответить максимально честно, но и обойти острые углы:

– Дело в том, что с Далилой Николаевной происходят странные вещи, ее кто-то преследует. Поэтому я хочу знать, не случалось ли странностей с Милой?

– Вроде бы нет, – ответил Алик неуверенно.

– А почему вы ее сопровождали к женщине… как ее?

– К Кларе? А, я случайно встретил Милку на мосту, когда на нее напал тип и хотел сбросить на рельсы…

– Что, что, что? Сбросить?

– Ну да. Милка подумала, что он хотел ее изнасиловать, сопротивлялась, кричала, он разозлился и решил ее скинуть с моста. А тут я иду. Даже не узнал Милку, но футляром насильника огрел пару раз. Понимаете теперь, почему она боялась идти в этот район и просила проводить ее?

Вячеслав знал: лишних вопросов не бывает. Расспрашивать надо обо всем, о погоде-гололеде, о времени суток, о настроении. Чем больше вроде бы незначительных деталей, тем четче картина.

– Что было бы с Милой, упади она с моста?

– Да разбилась бы к чертовой матери. К тому же по рельсам поезда ходят.

– Когда это случилось?

– Еще в феврале. Поздно вечером.

– Зачем Миле Клара?

– Расспрашивала о ребенке… Зачем – я так и не понял.

– Еще вопрос. Почему Мила считает, будто ее сына подменили?

– Она говорила, что мертвый ребенок, которого видела, не ее…

– Но почему, почему? – с нотками нетерпения спросил Вячеслав.

– Он был маленьким, а у Милки родился крупный, пять сто. Она собиралась найти его, как – не представляю, больше я с ней не виделся. Вот и все.

Переговорив, Вячеслав не спешил навестить Далилу, он думал, сопоставлял. Если бы глыба льда попала по голове Далилы, это был бы несчастный случай – Игорь прав. Если бы ее задавила машина, это тоже походило бы на несчастный случай. Если бы Мила упала с моста – это тоже можно было бы списать на несчастный случай или… суицид. Выходит, нападение на мосту не случайное, за уничтожение матери и дочери кто-то взялся всерьез, несмотря на то что живут они в разных городах. Значит, Мила находится в такой же опасности, как и Далила. Надо ехать туда.