Лариса Соболева - Это знал только Бог

– Останешься или снова убежишь?

– Останусь.

– Мне хорошо с тобой, – ластилась она.

– А с Кобылой? – покосился он на Сонетку.

– Ненавижу его. Давай уедем отсюда?

– Не могу, – сказал Николай, загасил папиросу и закинул руки за голову. – Меня подставили, хочу узнать кто.

– Подставили? – приподняла она голову. – Кобыла?

– Нет. Кто-то убил моего приятеля и его домработницу, подозревают меня. Вышак мне светит. Убегу – объявят в розыск, найдут и поставят к стенке.

– Вон оно что… – произнесла Сонетка с оттенком загадочности.

– Ты что-то знаешь?

– Кобыле подбросили маляву (записку) от неизвестного. В ней сообщалось, будто ты убил двоих… какого-то профессора с женщиной. Думаю, поэтому он закрыл тебя в квартире и позвонил в милицию. Кобыла сделал все, чтоб тебя взяли, а не проверку устроил.

– Зачем ему это?

– Не знаю. Может, он не все рассказал, что было в маляве. А может, сам решил тебя сдать. Своих мокрушников он знает, но не афиширует знакомств. А ты со стороны, подозрительный, залетных Кобыла не любит. Или решил не делиться уловом. Когда же ты выбрался, отдал твою долю, потому что побоялся тебя.

– Авторитетный вор и якшается с мокрушниками? – с сомнением проговорил Николай. – Сам-то не мокрушничал?

– Об этом мне ничего не известно, но он сволочь. Так что будь с ним настороже.

– А Фургон? Знал о настоящем плане Кобылы?

– Кобыла не посвящает ни одного живого в свои планы, таких, как Фургон, просто использует. Нет, Фургон не знал. А я научилась высчитывать, что на самом деле затевает, куда гнет, чего хочет. Он ведь уязвим.

– Да? – Николай повернулся на бок и подпер голову рукой. Кобыла, получалось, мешал со всех сторон. В этом смысле уязвимые точки знать не помешает. – И где его язвы находятся?

– Он – трус. – Николай рассмеялся, не поверив, а Сонетка продолжила серьезным тоном, при этом целуя его плечи, грудь: – Зря смеешься. Думаешь, совершая дерзкие ограбления, он бесстрашный? Ошибаешься. Ему нравится слыть легендой – это вторая язва Кобылы. Он тщеславный, хочет быть непревзойденным, первым. Потому что первый верховодит, а власть он любит. Никогда не идет на серьезный риск, если не обеспечил отступление. И то, что он всегда оставляет деньги, указывает на его тщеславие – все должны знать, что это он сделал. Кобыла ломает себя, преодолевая трусость, а из трусости за милую душу пришьет родного брата.

Чувствуя прилив новых сил, Николай навалился на Сонетку:

– Не боишься, что он убьет тебя, если узнает, как ты со мной кувыркалась?

– Боюсь. Но тебя боюсь больше.

– Меня? – удивился он. – Почему?

– Ты сильнее моего страха перед Кобылой.

Замысловато было сказано, впрочем, в тот миг смысл для Николая заключался в плотских удовольствиях. А Сонетка умела доставить удовольствие уже тем, что сама его жаждала. Только под утро, когда обессиленная подружка крепко спала, он задумался: кто же написал маляву Кобыле? Вспомнилась анонимка, которую ему показал следователь Губин, в ней сообщалось, с какого по какое время Николай пробыл у Пахомова…

Утром, умывшись и одевшись, Николай ел безобразно невкусную еду, приготовленную Сонеткой, и пришел к выводу: она годится только для одного дела. Кое-как перекусив, он отодвинул тарелку и спросил:

– Знаешь, кто написал маляву Кобыле?

– Этого он сам не знает, – ответила Сонетка. – Потому и сомневается, что не сказали ему лично, а маляву подкинули. Он во всех сомневается.

– Скажи… – Николай положил локти на стол, уставился на нее, как особист в годы репрессий. – Ты знаешь женщин, связанных с бандитами?

– Хочешь, чтоб познакомила тебя с кем-то конкретно? – тоном собственницы спросила Сонетка, при этом покрылась красными пятнами. – А я не подойду?

– Ревностей не устраивай, – проворчал Николай. – Меня интересует, кто из женщин ходит на дела с убийствами. Таких баб знаешь?

– Если хочешь, узнаю.

Вторым планом в интонации Сонетки прозвучала чуть ли не клятва: для тебя все сделаю. Николай засобирался, у него теперь появилось много забот. Возле двери Сонетка вымолвила, робко задержав его за лацкан пальто:

– Придешь?

– Приду, – пообещал он, выходя.

Записку, которую настрочил у газетного киоска, Тарасу отнес пацаненок. Николай ждал друга в пивнушке, стоя за круглым и высоким столом. Несмотря на позднее утро и холодную погоду, в пивной было полно мужчин, стоял гомон – место самое подходящее для встречи. Тарас подошел к нему, но Николай, будто не увидев друга, быстро проговорил: