Войтек Стеклач - Современный чехословацкий детектив

— Что с тобой? — спросила заботливо Яна.

— А что? — встрепенулся я.

— У тебя такое лицо…

— Извини.

Она пожала плечами:

— Это твое дело… если ты ходишь со мною по своим заветным местам. Пустился в воспоминания, да?

— Угадала, — сказал я, — тебя это задевает?

— Не знаю, — ответила Яна, — смотря о чем ты вспоминал. Ты не пьешь грог?

— Нет.

— Ага, — сказала надоеда, — значит, это твоя подруга любила чистый ром.

— Соображаешь, — похвалил ее я.

— Вредная привычка, — не дала себя сбить Яна, и ее передернуло: — Бр-р, чистый ром. Она, должно быть… — наступила пауза.

— Что ты хотела сказать?

— Меня иногда заносит, — мудро заметила Яна.

— Вот, пожалуйста. — Официантка поставила перед нами вермут в узком высоком бокале и пузатый дымящийся сосуд с грогом.

— Спасибо.

— Пирожные закажете?

Эта официантка всегда спрашивала насчет пирожных. Я вопросительно взглянул на Яну. Она капризно надула губы.

— Выходит, что нет, — сказал я.

Официантка отвернулась.

— Не люблю сладкое, — пояснила Яна.

Старушка с лорнетом внезапно отложила газеты:

— Подождите, я расплачусь.

Геда тоже не любит сладкое.

— До свидания, — попрощалась с нами старушка. И мне показалось… мне показалось, что она подмигнула Яне.

— А с этим своим парнем ты в самом деле покончила? — спросил я. — Или вчера просто так сболтнула?

— А тебе действительно интересно?

— Разумеется.

— Тогда сбавь обороты, — усмехнулась Яна, — не собираешься ли ты после двух дней знакомства меня ревновать?

— Я не это имел в виду.

— А что ты имел в виду? — Она слегка подула на свой грог, он еще не успел остыть.

— Да так, — сказал я. — Что ты вообще за человек?

— У меня есть одна неприятная черта, — кокетливо ответила Яна, — я ужасно люблю мистифицировать.

Девица начала мне надоедать.

— Извини, — я взглянул на часы, — у меня дела. Оставлю тебе деньги, ладно? — Я достал купюру, положил ее на красноватый блестящий стол и допил свой вермут.

— А как же… — выдохнула она смущенно.

— Что — как же?

— Я купила на завтра на полшестого билеты в кино… Для нас.

— Что это тебе вдруг вздумалось? — Я невольно засмеялся.

— Я решила…

— А куда? — нетерпеливо спросил я, надевая пальто.

— В «Бланик», — пискнула Яна.

— Ну ладно, — сказал я. — Пока!

— Так ты придешь?

— Я тоже обожаю мистификации, — состроил я страшное лицо, — так что посмотрим.

— Ах, как все запуталось! — горестно покачала головой пани Махачкова. — И кто бы мог подумать… Но так уж, Честик, заведено. По-другому и не бывает. Нет, не бывает — и все тут! — пессимистически заключила она.

Было еще не так поздно, около половины девятого, и в зале за стеной шла дискотека. Мы говорили вполголоса.

— А в шутке-то, пожалуй, была доля правды, — произнес задумчиво Добеш, — я ему сегодня после обеда весь телефон оборвал. Пропал, просто-таки испарился.

— Не может быть, — зашептал Гертнер. — Почему именно Бонди?

— Все так странно, — пожал плечами Богоуш Колда, — с одной стороны, я ничего не понимаю, а с другой — абсолютно ничему не удивляюсь.

— Точно, — кивнул я, — со мной тот же случай.

— Ну, да вы же и проходите по этому делу на пару, — вежливо заметил Бубеничек.

Добеш, Колда, Гертнер, Бубеничек и я — в таком составе сидели мы в тот вечер в «Ротонде».

— Когда я в последний раз говорил с Грешным… — начал я. — Это было сегодня утром, в общем, до обеда. Он делал такие странные намеки.

— Какие? — заинтересовался Бубеничек.

— Да вот на Томаша намекал, — сказал я, — на его статьи о Зузане в «Подружке».

— Ну да? — сглотнул Том.

— Смотрите-ка, — обрадовался Добеш.

И напрасно, так как я тут же добавил:

— О тебе он тоже говорил. Что, мол, ты собираешься жениться, а главное — о Зузанином контракте.

Это подействовало — Добеш мгновенно помрачнел и взорвался:

— Какая чушь! Они хотят нас поссорить, вот и провоцируют!

— Зачем, — деловито возразил Бубеничек, — зачем бы им это делать?

— Потому что они ничего не знают, — вырвалось у Добеша, — и надеются, что кто-то из нас проговорится!

— А кто может проговориться? — невинно осведомился Бубеничек.

— Не цепляйся к словам, — проворчал Добеш. — Послушайте, а что, если нам восстановить день за днем Зузанину последнюю неделю? С позапрошлой субботы до дня ее убийства.

— Идет, — кивнул Богоуш.

— До воскресенья мы были в Либерце, так что Зузана все время была у нас на глазах.