Олег Волынец - Серебро и свинец, иной вариант

Переход от политики к кулинарии показался Вяземскому несколько неожиданным, но, добравшись до салата, артиллерист понял, почему его собеседник отвлекся. В тарелке лежало нечто зеленое, ароматное, исходящее соком и совершенно полковнику незнакомое.

— Что-то я не понимаю, — заметил Краснов, с аппетитом похрустывая стебельками, — что сюда намешано? Вроде бы… нет, не понимаю.

Вяземский согласно покивал, отправляя в рот очередную порцию, и тут до него дошла вся нелепость ситуации. Краснову было простительно обмануться — привычный к служебным столовым, он и не заметил разницы. Но заработавший себе хроническую язву холостой полковник…

Едва дожевав свою котлету и оставив недопитым жиденький отвар на изюме, Вяземский бегом ринулся на кухню. Как он и ожидал, Аркаша Либин не успел скрыться с места преступления. Он сидел за кухонным столом и с урчанием и причмокиванием добирал остатки салата из двухведерной алюминиевой кастрюли. Ложка гулко скребла по дну в ритме вальса для эпилептиков.

— Аркаша, — мягко поинтересовался Вяземский, — что это было?

— А? — Снабженец поднял голову и отдал честь ложкой. — Товарищ полковник, вы салатика попробуйте! Свеженький! Пока есть!

— Аркаша, — проговорил артиллерист еще тише. — Не темни.

Либин вздохнул.

— Моток медной проволоки, — ответил он. — Он же катушка трансформаторная из блока питания БП-11Ф7, перегоревшая, списанная.

Вяземский с мукой закрыл глаза.

— За такой салат, — процедил он, — я тебе готов простить эту проволоку. Объясни мне только — кому ты ее здесь продал?

— Кузнецу. — Аркаша со смаком облизал ложку. — В деревне.

— Но когда?! — взвыл Вяземский.

Снабженец неторопливо поднялся на ноги и поправил брюшко, чтобы то свисало поверх ремня симметрично.

— А вот это, товарищ полковник, — с достоинством ответил он, — коммерческая тайна.

Понемногу Алекс начинал привыкать к этому лесу. Лес — это ведь не просто "совокупность веток, торчащих из одного места", думал он, обходя не ко времени усыпанный желтыми цветами куст. Он, кроме этого, еще и сложнейшая биоэнергетическая система, что бы ни говорили по этому поводу. Прав был небезызвестный Дерсу Узала: "Все есть люди — камень, дерево, вода, зверь". И могавки всякие с ирокезами тоже говорили, что "лес полон духов". Надо только слушать. А имеющий уши — услышит.

Лучше всего, конечно, было бы не ломиться по этому лесу обвешанным железом по уши, а выйти на полянку, голым по пояс, да полежать на ней часика три. Сразу в резонанс не попадешь, но хоть какую-то грубую настройку получить уже можно. До друида, конечно, далеко…

Вспомнив давешнего друида, Тау… — как бишь его там, а, Тауринкса! — Алекс усмехнулся. Да, вот уж кто был настроен, что называется, "на все сто". Попытка отбытия пленного из лагеря было весьма впечатляющим по любым меркам. Он ведь не только зверюгу призвал, подумал Окан, он еще и мозги нам замутил, а то бы эту зверушку посекли еще на подходе к периметру. Один только экипаж БМП нашелся, который не растерялся. Н-да, знать бы, какие еще фокусы у местных в рукаве, кроме пиро— и телекинеза. Ну и телепатии, понятно. А как насчет манны небесной и остальных казней египетских?

— Смена дозора, — прошелестело вдоль цепочки разведчиков.

Алекс поправил автомат, обгоняя идущих впереди.

— Направление прежнее, — отчетливо прошептал лейтенант, когда Окан поравнялся с ним. — Тридцать, — он взглянул на часы. — Нет, двадцать градусов левее солнца.

Или два лаптя, или восемь пальцев, подумал Алекс. Скучновато, однако, без компаса. Соорудить, что ли, какую-нибудь систему с солнечными часами? Кстати — а сутки здесь такие же, как у нас? Что-то световой день больно длинный… или это субъективное ощущение? Потолковать бы по душам с кем-нибудь из паучников, да с ихней охраной связываться… Где они только таких дуболомов набрали? Из лагерных конвоев, не иначе. Наш мир, чужой мир — этим бобикам все по барабану. "Запрещено!", "Стой, стрелять буду", "Шаг вправо, шаг влево — побег, прыжок на месте — провокация!" И семимильными шагами к коммунизму.

Откуда-то справа бесшумно выпорхнула небольшая, синяя с черным птица и исчезла в кронах наверху.

Алекс опустил автомат. Интересно, она сама по себе взлетела, подумал он, или опять мерзкие штучки товарища, простите, коуна Тауринкса или кого-то на него похожего? Будем надеяться на первое, а то ведь так можно и параноиком запросто заделаться.

Два лаптя правее солнца, два лаптя правее солнца… Интересно, а почему Кобзев так упорно посылает поисковые группы именно в этом направлении?