Олег Волынец - Серебро и свинец, иной вариант

— Больше, чем за все предыдущие недели, — ответил Обри, вытирая лоб. В лагере не было жарко, но многочасовой допрос измученного, поминутно проваливающегося в морфиновое забытье пленника вымотал майора донельзя.

Макроуэн остановился.

— Они действительно… парапсихики… эсперы… называйте, как хотите. Чародеи, колдуны, чернокнижники — вот как они воспринимают это сами. Их способности передаются по наследству, а здешние дворянские роды — это семьи ведьмаков. Наш подопечный, — он кивнул в сторону палатки, — Брендайг, младший брат лорда соседнего владения, и его дар — пирокинез.

Макроуэн помрачнел лицом. Это ему пришлось отдавать приказ — просеять весь пепел в сгоревшем бронетранспортере в поисках личных жетонов погибших.

— Тогда почему он, — подполковник тоже указал в сторону палатки подбородком, будто опасаясь называть ее жильца по имени, — не пытается…

— Он попытался пережечь ремни, которыми его примотали к койке. Я дал ему понять, что это плохо для него кончится, — без улыбки ответил Обри. — Кажется, он понял. Их нельзя назвать неуязвимыми. Кроме того, его накачали промедолом по самые брови. Их… колдовство требует ясности рассудка.

— И что вы еще узнали? — спросил Макроуэн, прокашлявшись.

— Что мы тонем в дерьме, — без обиняков ответил Обри. — Трудно с ним общаться, он и вообще-то не слишком умен, да вдобавок засыпает от наркотика. Но кое-что мне удалось установить. Здешний государственный строй — что-то вроде феодализма, где все ключевые посты заняты эсперами. Лорды в своих владениях — почти самовластные хозяева, покуда они не нарушают общеимперских законов. Центральная власть есть, но скорее символическая, император царствует, но не пытается править. Мы оказались на самой границе страны, еще сотня миль к западу — и упрешься в море, где на островах живут дикари. Здешние жители привыкли сражаться, благо налеты тут случаются часто. А мы по глупости Уолша начали пальбу. Кстати, ведь убили здешнего лорда.

Подполковник поднял брови.

— Туземцы просто выбрали себе нового — "по доверенности", если я правильно понимаю, — и продолжают, как мы видим, сражаться дальше, — пояснил Обри. — Нет, в меня надежду вселяет совсем другое.

Макроуэн опять пошевелил бровями. Обри показалось, что на лице его собеседника других подвижных деталей просто нет — остальное так и отштамповано на листовой стали.

— Местные лорды плохо ладят между собой, — объяснил он. — Этот парень оказался на стороне партизан только потому, что те убедили соседей помочь им. Но брат нашего пленника не слишком доверяет своим ближним… а у нас есть хороший повод завязать с ним переговоры.

Листовая сталь треснула и раскололась в улыбке.

— И все же я посоветовал бы направить посольство к императорскому двору, — предупредил Обри. — Получится у нас натравить здешних князьков друг на друга или нет… а подстраховаться не помешает.

Никогда не думала Моренис, что ей придется лечить такое количество раненых и в такой спешке. Она вообще не готовилась на дружинного целителя. Полем ее деятельности были личики и ручки благородных дам, с возрастом неизбежно терявшие белизну и гладкость. Она привыкла наводить красоту на стареющих супруг и молодящихся дочурок владетелей, пользовать богатых купцов и гильдейских магов, вращаться в таких высоких кругах, что собственный дар Моренис уже не казался таким скромным. В конце концов, пусть всякий знахарь может срастить перелом или заживить дурную рану, пусть любой мало-мальски достойный целитель способен исправить последствия удара или избавить от падучей, но кто лучше Моренис тау-Эпонракс сведет старый шрам или сотрет следы длительных и неумеренных возлияний? Известность ее была совершенно определенного рода, но именно эта, чуть постыдная слава позволяла Моренис странствовать по всей Серебряной империи, не задерживаясь особенно нигде, да, в общем, и не стремясь к тому. Весть о ее пребывании распространялась скорей лесного пожара, и приглашения не заставляли себя ждать. Неделя здесь, две недели там, а через год глядишь — и она уже у другого берега смотрит на другой океан. Подобный образ жизни она вела уже пятый год, и менять его не собиралась. Так она попала в замок великого владетеля Бхаалейна — по протекции владетеля Дайтекса, хотя и не великого, но весьма уважаемого соседями за могучий дар и не менее солидное состояние. Так ее и втянуло в войну.

И вот теперь она, точно дурно сработанный голем, брела по замковому двору, по рядам раненых.