Андраш Тотис - Убийство в четыре хода

До чего же ненавидел Альбер, когда мозг его работал на холостом ходу! С какой стати Фонтэну убивать шахматистов? Ответа на все его вопросы нет, ни одной дельной мысли не высекается… Одни фанатики тратят бешеные деньги на приобретение шахматного автомата, который побьет их в первой же партии. Другие фанатики отваливают по сто франков за входной билет только ради того, чтобы пялиться на шахматистов, с мрачным видом застывших друг против друга за столиками. Может, преступник тоже своего рода фанатик? Альбер не верил в эту версию, но тем не менее достал блокнот и внес пометку. Каждый раз, начиная очередное дело, он покупал новый блокнот – дешевый, тонкий, удобно помещающийся в кармане, и если расследование затягивалось, то под конец все страницы оказывались исписаны краткими замечаниями, обрывками фраз, отдельными словами, невнятными намеками. Если назавтра Альбера сразит пуля Фонтэна, коллегам мало что дадут эти его записи. «Шахматисты-фанатики», – записал он сейчас и после некоторого колебания, добавил: «Потолковать с адвокатишкой!» Он заглянул в свои предыдущие записи. «Корню, бравый солдат». Что бы это значило? Недостаток его метода заключался в том, что ему самому приходилось ломать голову над этими своими условными обозначениями, а смысла отдельных каракулей иной раз так и не удавалось расшифровать. В сущности, Лелак был человеком несобранным, и делать заметки он заставлял себя именно потому, что знал: иначе он все перепутает. Однако писать ровным, красивым почерком связные, цельные фразы – на это он тоже не мог подвигнуться. Иногда он говорил, что отрывочная, бессвязная заметка – поскольку разобрать ее требуется умственное напряжение – вызывает дальнейшие ассоциации, воссоздает душевное настроение, при котором зародилась эта идея… Альбер обладал способностью убеждать, в особенности, если надо было убедить самого себя.

Итак, откуда он взялся, этот Корню? Альбер мысленно перебрал всех, кто был причастен к делу. Коллеги Даниэля Ростана, его шеф, бывшая жена, любовницы… Ага, вспомнил! Мадам Корню, приходящая прислуга. Пикантная бабенка, а муж у нее – военный. Как же это он забыл поинтересоваться у Шарля, что тот узнал о Корню. Возможно, женщина действительно приходила к Ростану лишь для того, чтобы помогать по хозяйству. Альбер припомнил перечисление обстановки кабинета – листок, исписанный округлым почерком школьницы. Еще тогда что-то показалось ему странным. В каком бишь порядке перечислялись предметы? Письменный стол – верно, он своими глазами видел его обломки, – стул, книжный стеллаж, статуэтка какого-то лысого типа – наверняка копия римской скульптуры, – два кресла, одно у рабочего стола, другое – у шахматного столика. Интересно, как детально фиксирует память всякие глупости, зато та же память способна подвести в других случаях. Попробуй-ка вспомни, какая гениальная идея зашифрована неразборчивыми каракулями в блокноте или где и когда его ждут, во сколько совещание у шефа, к какому числу судебный следователь требует материалы, к которому часу утром за ним придет машина и так далее… Сейчас-то он был уверен в своей памяти! Значит, продолжим перечень. Диван, пальма в кадке, проигрыватель, шкафчик с баром. Что же ему тогда не понравилось? Кабинет был обставлен лишь самой необходимой мебелью. Альбер попытался представить себе комнату, какой она была до взрыва. Ростан сидел за шахматным столиком.

Альбер чуть не хлопнул себя по лбу, хотя стоило бы. Весь день он смотрел, как шахматисты сидят за столиками друг против друга, так что мог бы и раньше сообразить. В кабинете Ростана у шахматного столика стояло только одно кресло. Где же сидел его противник? Наступил момент делать заметки. «Ростан предпочитал сидеть за шахматами в одиночку?» – записал он. Затем поставил против имени адвокатишки знак плюса, что означало: у него и надлежит получить ответ. «Имеют ли шахматисты такое обыкновение?» «Всегда ли Ростан следовал своей привычке?» «Кто знал об этом?»

– Когда ты ее разбил?

Видно, случилось что-то неладное. Марта по утрам никогда не будит его так грубо.

– Я спрашиваю: когда ты ее разбил?

Альбер открыл глаза. Действительно, жена стояла у постели в пальто нараспашку.

– Или это не ты разбил машину?

Дело начинало проясняться.

– Я. По дороге домой. Но ты не тревожься, со мной все в порядке.

– И все же, как это случилось?

Альберу не раз приходила мысль вызывать Марту на помощь при трудных допросах. Из нее вышел бы идеальный следователь: терпеливый, настойчивый, любопытный и недоверчивый.