Владимир Солодовников - Ожидание старого учителя (Принцип Криницына - 3)

Осмотр места происшествия работниками уголовного розыска, следователем, приехавшим из города судебно-медицинским экспертом ничего нового, что нам было бы неизвестно, не дал. Ничего, по крайней мере, неожиданного. Нас допросили в присутствии понятых из деревни. По взаимной договоренности - моей, Егория и Русинова - все, что касалось Виктории и Филиппа, никто из нас не сообщил. Не сказали мы и о найденной записной книжке Виктории Кузнецовой. Ну, а личные записи учителя Заботина и вообще принадлежали теперь мне. -Вы ведь на плоту по речке шли? - с таким вопросом обратился к нам следователь. -Уплыл плот, пока мы в деревню ходили, - торопливо, опережая кого-либо из нас с Егорием, на случай, если мы решим что-то сказать, ответил ему Валерий. -Уплыл? - пристально и с подозрением глянул на него следователь. -Да, мы сгрузили вот свои вещи, а плот уплыл, Криницын вон даже подтолкнул его, плот, значит. Такая трагедия случилась в самом начале нашего плавания - не к добру. Мы и решили прекратить свое плавание, - добавил к сказанномому, приняв игру Русинова, Егорий Васильевич. -Ну, хорошо, пока - свободны. Из города особенно не отлучайтесь. Как никак, а вы теперь главные свидетели убийства получаетесь. Больше ведь никого нет. -Мы - не свидетели убийства. Мы обнаружили тело убитого. И доложили вам, - с некоторой злостью сказал Русинов, уже уходя к нашим, сложенным кучкой, вещам. Вещи мы втроем разобрали по неравной части: Егорий, понятное дело, взял меньше, как "слабобольной", и отправились в Ильинское пешком. -А почему ты все-таки решил ничего не говорить о том, что плот наш угнали? спросил Валеру Васильич. -Не убийца это угнал. Зачем убийце продукты? Да и чего бы он на плоту поплыл? Нет, настоящий убийца уже где-нибудь в городе ошивается. -Тогда кто? -Пока не знаю. Я ни о чем не спрашивал Русинова, потому что у меня у самого в голове завертелись кое-какие идеи, неуверенные пока и неустойчивые. Но я целиком был согласен с Валерой: сейчас плот искать не надо. Тому человеку, который его угнал, он был, наверное, нужнее. Шли мы гуськом по тропинке, надеясь пройти до покоса Варенцовых по руслу речки, сообщить о своем отъезде домой - в город - надо ведь. За всю дорогу никто из нас больше не проронил ни слова. Мне очень было тягостно на душе от убийства Александра Максимовича Заботина. Я вспоминал, как мы вместе рыбачили, какой он внимательный и добрый человек. Заботин: Даже в фамилии его отражена главная черта носителя - забота о людях. Видит Бог, до меня еще не дошла глубина этой трагедии. Как сейчас сообщить об этом Петру Николаевичу и Нюре? Не знаю, но для меня была очевидной связь убийства с девушкой по имени Вика. "Угораздило же ее связаться со всякой швалью, изза нее вот Настоящий человек погиб", - со злостью уже подумал я. Варенцовы, как я заприметил еще издали, были на сенокосе, но работа у них как-то шла ни шатко, ни валко. Они покосят малость, покосят да и остановятся, вновь и вновь обсуждая какую-то проблему. Когда мы подошли к ним, нам все стало ясно: об убийстве старого учителя они уже знали. Нюра все вытирала глаза свои, то замолкала, всхлипывая тихонько, то начинала негромко подвывать. И дяде Пете нехорошо было. В другое время он стал бы, наверное, успокаивать супругу, а сейчас и сам с трудом сдерживал плач. За последние годы Заботин, потеряв своего старого друга, Василия Ивановича Курочкина, бывшего председателя колхоза в деревне Березовка, подружился с Варенцовыми, особенно - с Петром Николаевичем. Рыбалка ли их только связывала, а может сходство душевное? - мне трудно было объяснить. Пожалуй, что сходство характеров: честность, доброта, отзывчивость. Да много чего. Годами они были разные: дядя Петя много моложе был. Это ж сколько поколений училось у Александра Максимовича Заботина математике и всем другим жизненным премудростям? - с пятьдесят восьмого года, как вернулся он из ссылки в Средней Азии, из Таджикистана. Трудной судьбы был человек, но ничто его не сломило, не ожесточило сердце его до той степени, что не стал бы он вдруг различать: где - зло, а где - добро. Учеников своих учил только добру. Зря я на Вику разозлился, пожалуй. Она к нему, как к последнему островку надежды, обратилась за помощью. Не к матери даже (да и чем ей мать могла помочь?), а к учителю. И больно мне было, и гордость во мне говорила от того, что много еще на земле нашей добрых и отзывчивых людей. -Поедем мы, Нюра. До свидания, дядя Петя. Кошку свою я у вас оставлю пока. Пусть в преддверии родов на парном молочке жирок нагуляет. Я приеду скоро, - пообещал я Варенцовым.