Елена Яковлева - По правилам корриды

— Ну и ну! — развела руками Лилек. — Бедный Филипп! А я и не знала Только я не до конца поняла, чего вы от меня хотите.

— Этот брак должен быть признан фиктивным, — решительно заявил Измайлов. — И тут ваше слово может оказаться очень важным.

— Допустим, — Лилек и глазом не моргнула, — только какая мне с этого польза?

— Самая непосредственная, — Измайлов волновался, точно волновался, об этом говорили бисеринки пота на его высоком лбу. — Уж поверьте мне, внакладе не останетесь.

Предложение прозвучало вполне серьезно, и Лилек невольно заерзала на хозяйской софе. Черт, надо же, какая удача, даже не верится! То ничего, то сразу столько всего!

— Мне надо подумать, — тихо сказала Лилек, не отрывая взгляда от своих комнатных тапок с помпонами, и, спохватившись, добавила, чтобы он не решил, будто она такая уж легкая добыча: — Пока до меня еще не совсем доходит, чем я могу вам посодействовать.

— Подумайте, подумайте, — с жаром подхватил Измайлов, — только не тяните, дело слишком серьезное. Завтра… Если я приду завтра?

— Ну хорошо, пусть будет завтра, — согласилась Лилек после некоторого колебания. В конце концов до завтра ей будет ясно, на кого ставить: на Филиппа или Измайлова.

Потом она проводила Измайлова в прихожую, с трудом дождалась, когда за ним захлопнется дверь, и чуть не запрыгала на одной ножке. Кажется, птица цвета ультрамарин нечаянно залетела в ее форточку. Ведь только вчера она пригрозила Филиппу, что прямиком отправится к Измайлову. И — нате вам: Измайлов сам к ней пожаловал.

А через два часа в дверь позвонил Филипп. Лилек втянула его в прихожую, придирчиво осмотрела лестничную площадку и выдохнула тревожно:

— Ничего подозрительного не заметил?

— В каком смысле? — опешил Филипп.

— Да так. — Лилек обратила внимание, что в руках у Филиппа кейс, и решила повременить с неприятным разговором. — Ну, принес что-нибудь?

— Принес что смог, — пробормотал Филипп, озираясь по сторонам. Эту квартиру Лилек сняла не так давно, и он не успел здесь освоиться.

— Показывай! — приказала Лилек и потащила его к свету.

Филипп безропотно щелкнул замками кейса, порылся в кипе газет и извлек самую обыкновенную картонную папку для бумаг старинного образца, еще с тесемками.

— Что там? — Лилек не терпелось узнать, что же конкретно ей обломилось от наследства художника Андриевского.

— Вот, — Филипп развязал тесемки, и она увидела кусок желтой бумаги, на котором было намалевано что-то неразборчивое: какие-то размытые разноцветные круги, перечеркнутые неровными мазками черной гуаши.

— Это что за дрянь? — Она даже отступила.

— Никакая это не дрянь, — наставительным тоном изрек Филипп. — Это работа авангардиста Ки… Ки… я забыл фамилию, из коллекции Андриевского, которой он очень гордился и дорожил. Говорил, это самое ценное, что у него есть. Мне Юлия рассказывала.

— Да она, наверное, над тобой издевалась, потому что ты ничего в этом не понимаешь, — прошипела Лилек. — А может, ее муж-покойничек над ней подшутил, а она и рада повторять.

— Ничего подобного, — стоял на своем Филипп, — говорю тебе, знатоки за эту картинку заплатят очень много.

— Много? — фыркнула Лиля. — За эти каракули? Да я лучше нарисую!

— Может, ты и нарисуешь, — рассудительно заметил Филипп и сунул папку обратно в кейс, — только тебе столько не заплатят. Ты хоть одну картину Пикассо видела, а? Нет? А ты посмотри, впечатляет. И при том, его мазня стоит миллионы. Баксов! А «Черный квадрат» Малевича? Он вообще перевернул табуретку и обвел ее, а теперь эта табуретка в каком-то знаменитом музее и во всех умных книжках по живописи.

— Я смотрю, ты специалист, — усмехнулась Лилек, — нахватался… Повышаешь свой интеллектуальный уровень? Скоро лекции по искусству будешь читать?

— Очень смешно, — вяло отмахнулся Филипп. — Мне, как ты понимаешь, все это до фени. Просто Юлия рассказывала и показывала книжки. Да тот же Измайлов, думаешь, из-за чего с ней судился — как раз из-за этой мазни, как ты ее называешь… Но по мне, не хочешь брать — не надо, тогда жди, когда деньги будут…

При упоминании Измайлова Лилек прикусила губу, покосилась на кейс, стоящий у Филипповых ног…

— А что я с ней делать буду, если она такая знаменитая, эта твоя картинка? На барахолку, что ли, попрусь? И кто мне за нее в баксах отвалит?

— Потому и говорю: жди, — напомнил ей Филипп. — Нет у меня сейчас таких денег, какие ты просишь.