Елена Яковлева - По правилам корриды

— Чего тебе? — Не больно-то он приветлив, этот красавчик. А главное, всегда тыкает, как и Вика, кстати говоря. А покойник Андриевский, между прочим, всегда на «вы» обращался да и Юлька тоже.

— Там мать Юлии пришла, — нарочито равнодушно молвила Машка и сложила руки на животе.

Красавчик оторопел:

— Какая еще мать?

Оно и понятно, он ведь про мамашу ничего не знает, Юлька-то про нее не больно распространялась после того, как Андриевский указал старой потаскушке на дверь.

— Обыкновенная. Какие матери бывают, — фыркнула Машка.

Красавчик прямо задергался, как свежевыловленный карп на разделочном столе:

— Какая такая мать? Ни разу не слышал ни про какую мать.

Машка слушала его охи да вздохи вполуха, пусть побесится, ему полезно.

— Что ей нужно?

— Сказала — поговорить, — беззаботно сообщила Машка. — Ждет в гостиной.

— В гостиной? А зачем ты ее впустила? — Нужно было видеть этого проходимца, до чего ему не понравилась перспектива скорого свидания с дорогой тещей.

— А чего ее не впустить? Я же знаю, что она мать, — презрительно скривилась Машка. Ишь какой хозяин выискался, этого не пускай, того не привечай. Сам-то здесь никто и зовут его никак. Если бы Юлька его не подобрала, еще неизвестно, где бы сейчас ошивался!

— Черт, черт… — Филипп тяжело вздохнул и шагнул в Машкину сторону, к балконной двери. Машка отклеилась от косяка, освободив ему дорогу, а он раздавил недокуренную сигарету в пепельнице, стоявшей на плетеном столике дачного пошиба.

Конечно, Машка приложила максимум усилий к тому, чтобы мимо ее ушей не пролетело ни одно словечко из тех, какими обменялись Юлькина мамаша с Юлькиным же прихлебателем. Она все терла и терла комод в Викиной комнате, из которой очень даже хорошо прослушивается все, что происходит в гостиной, а оттуда очень даже занимательный диалог доносился.

Ну, сначала, как водится, красавчик затеял процедуру знакомства. Для проформы, конечно. Брякнул даже, что «рад этой встрече, хотя обстоятельства, ей сопутствующие, весьма печальны». Короче, наплел какой-то лабуды.

Ощипанная курица больше помалкивала, только жеманно поддакивала время от времени, мол, понимаю, понимаю. Естественно, во вторых строках красавчик перешел к скорбной теме «ужасной болезни его горячо любимой жены».

— Я знаю, уже знаю, — прервала его излияния мамашка, убитая горем не больше красавчика, и жалостно шмыгнула носом для убедительности. Лицемерная старуха!

Красавчик, судя по затянувшейся паузе, несколько подрастерялся и потерял нить разговора, что-то невнятно пробормотал, надсадно закашлялся, потом уныло выдавил:

— Тогда что же вы… Ну, я могу вам дать адрес этой клиники — она находится за городом, очень хорошая клиника, — но пока ее лучше не посещать. Так доктор сказал. У… у… Юли, у нее очень тяжелый случай, потребуется много времени для полного выздоровления, но надежда есть, нужно только набраться терпения и ждать…

— Понимаю, понимаю… — продолжала талдычить свое общипанная курица. Прямо как заведенная.

И тут — грюк, бац! Зараза эта Вика заявилась, принесла ее нелегкая! В самое неподходящее время. И как всегда, ни здрасьте, ни до свиданья. Шпана сопливая!

— Это что еще за собрание? — изрекла эта несовершеннолетняя дрянь и грохнула на пол свой рюкзак. Машка хоть и не видела, но по звуку легко догадалась.

— А вы, наверное, Вика? Ах, как выросла, как выросла… А ведь когда я была в последний раз… — раскудахталась общипанная курица. Ничего интересного, обычный набор глупостей на тему «в те времена, когда»…

Машка представила себе, какая при этом физиономия была у Вики, и едва не расхохоталась. Чуть ли не тряпкой пришлось рот себе зажимать.

— Это мать Юлии, — поспешил разрядить обстановку Филипп.

— И какого черта ей надо? — с ходу полезла в бутылку малолетняя нахалка. Судя по постановке вопроса, сам факт существования общипанной курицы новостью для нее не являлся.

— Ну как… Понятно же, по-моему, — замямлил пришибленный красавчик.

— Еще бы не понятно! Решила пронюхать, что ей может обломиться, — заржало это ненормальное отродье актрисы и художника. Умеет же она так смеяться, что прямо мороз по коже! Если кого интересует Машкино мнение, то ее бы надо поместить в ту же палату, что и Юлию.

— А вот этого не хотела?! — неслось из гостиной.

Машка легко себе представила, что она там выкинула. Красноречивых жестов у Вики Андриевской — хоть отбавляй. При желании она могла бы только ими и обходиться, не прибегая к словам.