Сергей Болмат - Сами по себе

- Именно. Посмотри. И Валентин Викторович экономным движением подбородка показал на жующего Харина. - Смотрю. - Что скажешь? Ксения Петровна поморщилась в ответ. - Не вижу ничего положительного. - Нет, минуточку, - Валентин Викторович покачал в воздухе профессорским пальцем. - Что мы в настоящий момент наблюдаем? Ксения Петровна обернулась и с удовольствием посмотрела сквозь дым на мужа. - Кто что. - Нет, правда. Она снова отвернулась и в который раз посмотрела. - Обыкновенный бандит. - А мы с тобой кто, исторически говоря? Она честно подумала. - Исторически говоря, мы с тобой, два пожилых человека. Два анахронизма. Пережитки идиотского тоталитарного режима. Жертвы богатого культурного наследия. - Исторически говоря, мы с тобой Гильденстерн и Розенкранц, вот кто мы такие. Два персонажа, действию не принадлежащие. Они помолчали вместе. - России мы не нужны, - заявил Валентин Викторович печальным государственным тоном, - и жизни нам отпущено ровно столько, сколько надо, чтобы заполнить невнятными разговорами время, необходимое для накопления первоначального капитала. - Это чистейший оппортунизм, - запротестовала Ксения Петровна. - Ленин, например, за такие разговоры подверг бы тебя жесточайшей обструкции. - При чем тут Ленин? - в свою очередь поморщился Валентин Викторович. Сегодняшней России с ее производственно-параноидальными проблемами такие люди, как мы, не нужны, более того, совершенно безразличны. Исторически это, безусловно, правильно. Чтобы развиваться, позитивно функционировать, России нужны настоящие средневековые рыцари, беспринципные феодалы хитрые, грязные и злобные. - А чистые феодалы ей не подойдут? - Нет. Они помолчали. - Пройдет время, - сказал Валентин Викторович с такой интонацией, будто читал вслух финал большого и очень хорошего романа, - лет пятьдесят, не больше. Дети этих динозавров отучатся в своих непременных Сорбоннах и Кембриджах и вернутся домой ранним летним утром. В белых чистых рубашках, в хороших галстуках, в настоящих ллойдовских ботинках. Она не заметила, как стала вспоминать. Они встретились во время первого отделения в филармоническом буфете. Народу на концерт собралось немного, человек двадцать, и буфетчица, отчаявшись, уже заворачивала подносы с нетронутыми бутербродами в промасленную столовскую бумагу. Ксения Петровна переводила в тот раз музыковеду из ФРГ, ученику ассистента Адорно. Один из первых ее подопечных. В перерыве между частями, глядя на заскучавшую Ксению немец снисходительно пошутил: "Вы переводили мне, теперь я вам могу переводить," - имея в виду, конечно, музыку. Тем не менее, она его оставила в зале, среди патетических атональностей, а сама сбежала, якобы в туалет. На самом деле, она села на белый блестящий подоконник возле открытой форточки, слушала, как шелестит мокрая липовая листва, нюхала влажный, пахнущий пригородной пылью воздух и смотрела на элегантного одинокого мужчину за столиком, пьющего коньяк и читающего раскрытую в полный лист газету - "Литературную", судя по толщине. По улице ехал горбатый троллейбус с маленьким окошком в спине. Через пять минут она подошла, села за столик, и они познакомились. Через полчаса они вместе напились коньяка, и Ксения Петровна умудрилась потерять своего куртуазного двояковогнутого музыковеда среди полутора десятков любителей музыкального авангарда. С перепугу она пошла с Валентином Викторовичем в одно прогрессивное кафе, куда ее пускали в любое время дня и ночи, и в результате они в половине четвертого стояли, обнявшись и подрагивая с похмелья, перед разведенным мостом и смотрели, как большие и слегка мистические корабли важно проплывали перед ними по свежепозолоченной, всхлипывающей на утренних парапетах Неве. Через два года они поженились. "Переводчица и Филолог" - комедия положений, которая гарантировала в те двусмысленно-романтические времена куда более скорую и верную матримониальную развязку чем сегодня, скажем, встреча начинающей фотомодели и директора товарищества с ограниченной ответственностью на презентации женской клиники имени Варвары Великомученицы. Отсутствие позитивного цинизма сказывалось. Это знакомство стоило Валентину Викторовичу некоторых принципов, а Ксении Петровне, по первому времени, - некоторых карьерных достижений. - Не вернутся, - улыбнулась она. Ей захотелось выпить. Она достала из сумочки небольшую опрятную фляжку, свинтила пробку и сделала несколько приличных глотков польской черешневой водки прямо из горлышка.Читать дальше