Irene: Эфффект линзы

— Вера Михайловна, а с каким классом вам тяжелее всего работать?

Она остановилась на полуслове и пару раз мигнула.

— С 11-А, наверное. Этот из тех классов, выпуска которых никак не дождешься.

— Что ж вы так их не любите? — я улыбнулся, сложив руки на животе.

— Тяжелые дети. Атмосфера гнетущая. Если в школе проблема, то, скорее всего, виновного надо искать там.

— Может, они поэтому и такие, что вы все время ищете виновного среди них?

Завуч замерла с приоткрытым ртом, намереваясь продолжить список ужасных дел 11-А, но передумала и лишь широко улыбнулась мне.

— Кирилл, я тебе могу что угодно рассказать, но пока ты сам их не увидишь, вряд ли поверишь.

— Хорошо, — я встал из-за стола. — И не надо. Мы с Аллой Ивановной договорились, что я проведу пару бесед в некоторых классах, думаю, 11-А — самое подходящее место.

Вера Михайловна подняла брови, но не решилась возразить. В принципе, мне все равно придется столкнуться с этими «монстрами» рано или поздно — и лучше сразу узнать, кто есть кто, чем тянуть и откладывать вечно.

Несколько дней я потратил на подготовку своего первого классного часа, а также на изучение «досье» моих подопечных. Кого тут только не было! И токсикоманы, и постоянные посетители детской комнаты милиции, и организаторы подпольного тотализатора. Но в большинстве своем и эти дети были похожи на детей — со своими «тараканами» в голове, конечно, но вполне адекватные. Утюг и кочерга в качестве воспитательных инструментов, как Макаренко, мне, пожалуй, не понадобятся.

К середине третьего урока вдруг снова так захотелось курить, что время до конца рабочего дня представлялось невыносимой пыткой. Еще раз пренебрегать школьными запретами мне не хотелось: Вера Михайловна шастает туда-сюда, и если застукает, ситуация обещает весьма щекотливой, но бежать в парк или, того хуже, к себе на балкон, было лень. Через минуту сомнений и душевных мук, я рассудил, что сейчас школьники заняты на уроках, а поэтому я вполне могу позволить себе тайно посетить их «курилку» под окнами туалета, неистребимую никакими инквизиторскими методами со стороны дирекции.

Завернув за угол школы, я резко остановился. Четверо старшеклассников мгновенно, как по команде, уронили свои сигареты, однако двое с невозмутимым видом продолжали дымить, осматривая меня с ног до головы. Что ж, пора учиться на своих ошибках — нельзя прятать голову в песок и сбегать, как в случае с девчонками в холле. Я зажал сигарету зубами и похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. Черт! Ее нигде не было, наверное, оставил в пиджаке на кресле. Подняв голову, я опять встретил шесть пар подозрительно прищуренных глаз.

— Здорово, ребятки! Да расслабьтесь вы… — школьники все так же настороженно наблюдали за мной, некоторые начали скептически ухмыляться.

— Прикурить?

Ко мне подошел высокий парень с пухлыми ярко-розовыми щеками, из-за чего его лицо казалось неправдоподобно детским и никак не сочеталось с крепким телосложением и легкой надменностью во взгляде.

Он поднес мне зажигалку.

— А вы у нас работаете теперь?

Я с наслаждением затянулся и кивнул.

— Очевидно. Я вместо Людмилы Сергеевны.

— А-а-а… типа психолог?

— А она была «типа психологом»?

Розовощекий почесал затылок.

— Ну, типа да…

— Ну, вот и я тоже. Только не «типа…» Кирилл… — я замер на секунду, благо, тут же сообразив добавить отчество, — Петрович.

— Леха.

Он пожал мою руку. Другие парни наблюдали за нами все с той же настороженностью.

— Леха?..

— Литвиненко. 11-А.

— Будем знакомы, — я окинул взглядом других ребят, все еще не решавшихся достать в моем присутствии сигареты, и усмехнулся. — Что, ждете, когда я начну вас отговаривать портить свои легкие?

Их глаза округлились.

— Делать мне больше нечего, пацаны. У вас свои головы, которые, по идее, должны думать. Но вот если вас тут засечет директриса… В общем, сами в курсе, не маленькие. А она сейчас как раз собиралась уезжать в город на совещание.

Мы еще постояли пару минут, пока другие не осмелели настолько, что назвали мне свои имена, а потом разбрелись кто куда. Я шел позади Лехи, наблюдая, как медленно, вразвалочку, он поднимался на крыльцо центрального входа, как отпустил оплеуху пробегающему мимо пятикласснику. Он — хозяин этой территории. Интересно, многие ли чувствуют себя здесь настолько расслаблено?

Я снова углубился в чтение несметного количества методик, а потом начал набрасывать план своей первой классной беседы. В какой-то момент положил голову на спинку кресла и прикрыл глаза. О, как живы были в моей памяти пафосные речи моей классной руководительницы Жанны Карловны! Я не верил ни одному ее слову. Все, что она говорила, пролетало мимо ушей, а особенно — ее любимая тема патриотизма, невероятно сложная для адекватного восприятия, и подобные — о любви к ближнему, к природе, к труду. В ее устах все эти вещи, важность которых понимаешь только пройдя определенную «школу жизни», звучали как-то кощунственно, пусто, неинтересно. Сейчас, спустя шесть лет после выпуска, Жанны Карловны в нашей школе уже не было. Но я уверен, что и сейчас никто здесь не пытался поговорить со школьниками, не прибегая ко всевозможным мудреным педагогическим методам. Это и вправду тяжело — просто поговорить, просто выслушать. Какое-то время я просидел с опущенными веками, напряженно перебрасывая в голове мысли о будущем классном часе, но потом коротко выдохнул и решил для начала расспросить выпускников о том, что интересовало их в первую очередь. О том, куда себя деть после школы.