Пока Вовка грузил вопящего Сдобникова в «бобик», на порог вылетела всклокоченная Вера Михайловна. Видимо, поглощенные развернувшимся во дворе действом учителя, не успели ей ничего объяснить, ибо единственное, что ее возмутило, были наши с Викой объятия.
— Кирилл Петрович, что это?! Что вы делаете?! Вы что, совсем… — в эту секунду она заметила всю неземную красоту моего разбитого лица и вытаращила глаза еще больше. — А что… это?..
— Ну, как вам сказать… Меня только что хорошенько избил выпускник Витя Сдобников. Потом чуть не убил мою любимую девушку и теперь я ее утешаю, а его забрала милиция. И — да… это он застрелил Литвиненко, — я кивнул ей. — Кажется, все. Вы ничего такого не пропустили.
Я так давно хотел увидеть подобное выражение ее лица! Насладившись произведенным эффектом, я опять повернулся к Вике. К нам уже подлетели Лиля Рыбакова, Ирина Васильевна, какие-то люди… еще, еще, еще люди… Они рыдали, похлопывали нас по плечам, пытались вырвать Вику из моих рук… Вокруг воцарился хаос — все охали, всхлипывали, обсуждали, возмущались, причитали… Этих звуков стало слишком много — они заглушали, казалось, даже мои мысли.
Вика прижалась ко мне сильнее, не реагируя ни на какие проявления внешнего мира, и моим единственным желанием в тот момент было увести ее отсюда подальше, куда-то, где мы сможем остаться вдвоем в тишине. Едва мы шевельнулись, чтобы покинуть опостылевший школьный двор, как за спиной раздался знакомый хрипловатый голос:
— Сафонов!
Все еще бледный Сидоренко, нервно пожевывая сигарету, подошел к нам.
— Да, я вас слушаю, товарищ лейтенант.
Он ухмыльнулся.
— Черт, даже не знаю, что сказать…
— Ну, тогда послушай нашу с Витей беседу, — я достал из кармана телефон и сунул ему в руки. — Извини, я еле живой…
Вовка растеряно кивнул, рассматривая мой мобильник.
— Да-да, «скорая» уже едет. Эх, надо было мне приехать раньше, все бы обошлось более мирно! Хотя ты… ты молодец, Кирилл, — в его взгляде на секунду скользнуло восхищение. — Хотя… блин, я до сих пор в шоке. Много видел, но такого — никогда.
— Спасибо, — кивнул я. — Мы пойдем.
— Но только не пропадайте, — встревожено предупредил он. — Все понимаю, но процедура, сам знаешь…
Я покачал головой и, обняв Вику за плечи неповрежденной рукой, повел ее прочь со двора.
Мы сидели прямо на пороге моего подъезда, не в состоянии доползти до третьего этажа. Вику все еще сотрясала мелкая дрожь, и пока она не успокоится, я решил молчать, что боль в руке уже стала нестерпимой.
— Тебе лучше? — Шепнул я, целуя ее чуть выше виска.
— Вроде, — она положила голову мне на плечо, и я вздрогнул от боли. — Ой… со мной-то все хорошо… а вот тебя надо срочно лечить.
— Спасительница моя, — я улыбнулся. — Вроде как «скорую» вызвали уже… Тебе, кстати, надо бы воды выпить… ну, и валерьянки, что ли…
Прохожие косились на нас, но побаивались задавать вопросы. Практически весь ученический состав школы, кого еще не растащили по домам родители, досмотрев отправку Сдобникова в милицию, переключился на нас, и теперь наблюдал с безопасного расстояния.
— Да хрен с ней, с валерьянкой… — грустно хмыкнула Вика. — Главное… я тут подумала… мы ведь это сделали! Кирилл! У нас все получилось!
Ее пронзительный морской взгляд вдруг стал таким восторженно-радостным, что я невольно улыбнулся. Какой же она еще ребенок…
— Слушай, — наверное, легкая безуминка перебросилась и на меня, потому что в голове возник один совершенно не относившийся к делу вопрос, — ты мне так и не сказала, куда будешь поступать. Я хочу, чтобы ты все-таки попробовала в театральный…
— Ах, Кирилл Петрович… — она мечтательно улыбнулась. — Я уже не хочу быть актрисой. Это так скучно… Я буду школьным психологом.
О, нет. Только не это…
— Э…
— Это не обсуждается.
— Никаких шансов тебя отговорить?
— Абсолютно.
Я нервно сглотнул и кивнул, подчиняясь ее воле.
— Черт… два психолога на одну семью — многовато.
— Как-нибудь справимся… — Вика закусила нижнюю губу, и в ее глазах заплясали озорные чертики.
— Ладно. Тогда сегодня у тебя первая двойка! Потому что драконить сумасшедшего, который держит нож у твоей шеи, нельзя ни в коем случае! С ним лучше всегда соглашаться — первое правило!
Вика возмущенно отпрянула.
— Да ладно! Он трус! Он никогда бы меня не убил!
— Правило второе: в отношении человеческой психики и возможностей никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Если что-то работает в девяноста девяти процентах случаев, всегда может быть один сотый. Ясно?!
Читать дальше