Irene - Умри красиво

— Вот ведь сучка, — вырвалось у меня и девица вздрогнула. — Ладно, пока. Меня сегодня не будет.

Я вскочила из-за парты и, не спрашивая разрешения, выбежала из аудитории.

… Едва я появилась в вестибюле больницы, лицо секретарши Галочки вытянулось от удивления.

— Здравствуйте. Доктор Ершов у себя? — максимально вежливо осведомилась я и улыбнулась, чтобы не казаться маньячкой с обезумевшими глазами.

— Да, но… у него обед!

— Ничего, не подавится! — я рванула вперед, через вестибюль, с такой прытью, что она не успела даже выскочить из-за своей конторки. Что ж, мне не привыкать наводить ужас на медработников. За секунду я уже очутилась в знакомом кабинетике. Психотерапевт болтал по телефону, но, заметив меня, умолк на полуслове и замер с открытым ртом. Я повернула задвижку на дверях.

— Вы что себе позволяете?

— Новый труп, — жестко ухмыльнулась я. — Я же просила вас рассказать все милиции! Еще один человек погиб!

— Какой человек, что вы несете, Вика?! — доктор стал из-за стола. — Так, давайте успокоимся. Присядьте. Вам нужна помощь.

— Мне нужна информация! — рявкнула я. — Что вы знаете о Жилиной?! Вы ведь лечили ее!

— Вот, возьмите, — он протянул мне стакан воды. — Поймите, Вика, я не могу никому рассказывать о своих пациентах…

— Даже если они убивают людей?!

Дверь начала подрагивать — кто-то пытался ее выломать.

— Почему вы решили, что Елена кого-то убила? — максимально спокойным тоном выдал доктор. — Вообще, что происходит?

— Если вы попросите охрану не выносить меня из больницы, я расскажу вам все детальнее некуда, — предупредила я, с опаской поглядывая на двери. — И тогда вы поймете, что молчать дальше — опасно.

После секундного колебания Ершов кивнул и позвонил на ресепшн. В коридоре воцарилась тишина, но меня не покидало ощущение, что за дверью кто-то стоит. Несколько минут я выкладывала ему факты своего неуклюжего расследования, и потом, когда наконец умолкла, осушив предложенный стакан воды, Валентин Константинович задумчиво потер бороду.

— Да, все, что вы говорите, более чем странно. Но, поймите, Вика, я не имею права ничего разглашать. Только если сюда придет следователь с официальной бумагой, только тогда я могу что-то кому-то рассказывать. Но не вам и не сейчас.

— Но ведь гибнут люди… — взмолилась я. — Что же делать?!

— Не знаю. Доложите все, что вы обнаружили, следователю. Будем надеяться, что они примут меры, — он снял очки и развел руками. — А сейчас извините, ко мне с минуты на минуту придет пациент.

Я тяжело вздохнула и вышла из кабинета. В коридоре, пока я проходила по вестибюлю, на меня круглыми от шока глазами смотрели охранник и секретарша Галочка. Что ж, так и быть. Пусть молчание доктора и убьет кого-нибудь еще, — это все равно будет на его совести.

Я вышла из хмурого здания больницы в сияющий синевой и льдом день. Остановившись, чтобы перевести дух после пережитого разговора, я заметила небольшой ларек с кофе и пончиками, и устремилась к нему. Едва я успела расплатиться и укусить вожделенную, пахнущую ванилью вкусняшку, как меня кто-то окликнул.

На пороге больницы, кутаясь в тонкий белый халатик, стояла Галина. Она махнула мне рукой и я, подавив первое чувство удивления, поспешила к ней.

— То, что вы сказали о тех людях, правда? — ее лицо напряглось, красивые миндалевидные глаза сжались в щелочку. — Вы действительно подозреваете Елену Жилину?

— Да. И самое страшное — боюсь, меня никто не станет слушать. Два нападения списали на студентов-наркоманов, еще одно, похоже, приняли за драку. Ну, а пропавшую девушку пока не нашли. Скорее всего, оперу, который все это расследовал, не выгодно будет лезть в это дело снова.

— Могу достать для вас ее историю болезни всего за пару часов, — вдруг сказала Галочка. — Я ведь давно работаю с Ершовым, еще когда он был обычным психиатром в клинике и не вел частного приема. Но, сами понимаете, меня могут уволить из-за разглашения этой информации.

Предчувствуя ее «деловое предложение», я слегка поморщилась. На взятку я точно не наскребу денег…

— Сколько?

Девушка молча протянула мне листок. Ох… даже боюсь спрашивать, в какой это валюте.

— Я подумаю, — кивнула я, осознавая безнадежность своего положения.

Я брела по улице, не обращая внимания на угрюмых прохожих и пролетающие мимо автомобили, и лихорадочно соображала, где взять ту впечатляющую сумму, которую у меня потребовали за документ, ничего конкретно не сообщающий. Где-то рядом послышалась песня Тимберлейка и я даже не сразу сообразила, что это просто вопит телефон в моем кармане. Светка.