Наталья Александрова - Волшебный компас Колумба

— И так рано приступаете?

— Понимаете, Тонечка, — старик замялся, — у меня проблемы со сном. То есть последнее время я почти перестал спать. Либо засыпаю очень поздно, либо, наоборот, просыпаюсь ни свет ни заря. А что просто так лежать, время тратить? В моем возрасте время особенно дорого, никто не знает, сколько еще его осталось. А книгу закончить очень хочется — чтобы после меня осталось что-нибудь значительное. Хочется, знаете ли, оставить свой след на земле… Вот я и договорился, чтобы меня пускали сюда, в библиотеку музея, рано утром…

— Ясно! Ну, тогда не буду вас отрывать от работы…

— Ну, ничего, мне тоже нужно время от времени делать перерывы. Давайте я провожу вас до комнаты сторожа, сама вы ее вряд ли найдете — здесь такая сложная планировка, что даже некоторые сотрудники на первых порах не могут разобраться.

Долго уговаривать Антонину не пришлось, и Павел Арнольдович повел ее по комнатам и коридорам музея.

Скоро девушка поняла, что без провожатого и вправду не нашла бы дорогу. Она удивлялась только тому, как легко первый раз нашла выход на улицу — должно быть, ее вывел Рик, которому очень не терпелось вырваться на свободу.

Наконец они дошли до той подсобки, куда поселил Антонину ночной сторож, причем зашли в нее не через «каюту» Платона Николаевича, а с другой стороны — с той же, с какой до того, чуть больше часа назад, Тоня вышла прогулять Рика.

— Ну, вот, здесь меня приютили… — протянула Антонина, обведя рукой тесную комнатку. — Но это, конечно, ненадолго, сегодня же надо будет искать другое место.

Павел Арнольдович хотел ей что-то ответить, но вдруг его взгляд остановился на чем-то за спиной девушки.

— Интересно… — протянул он заинтересованно. — Очень интересно… Раньше я этого здесь не видел…

Антонина обернулась, чтобы посмотреть, что это так заинтересовало старого ученого, и увидела, что тот разглядывает шкатулку — ту самую шкатулку, которую она нашла на чердаке дома Самохиных, ту шкатулку, которую она таскала с собой весь вчерашний день и привезла наконец в этот музей.

— Конечно, не видели, — ответила она Павлу Арнольдовичу. — Эта шкатулка — не из коллекции музея, это я ее сюда принесла.

— Вот как? — Старик осторожно взял шкатулку в руки, оглядел ее с разных сторон, поворачивая к свету. — Очень интересная шкатулка… Как она к вам попала?

Антонина вкратце рассказала ему, как эта шкатулка оказалась у нее, как она чудом не сгорела.

— Это ведь — шкатулка с секретом, — проговорила она под конец. — Я помню, как вы рассказывали о таких шкатулках. Может быть, вы догадаетесь, как ее открыть? Там внутри что-то есть, если потрясти, слышен звук…

— Да, там действительно лежит что-то тяжелое, — подтвердил Павел Арнольдович, встряхнув шкатулку. — Однако открыть такую шкатулку с секретом — не такое простое дело. Для этого хорошо бы знать, какой мастер ее сделал — потому что у каждого известного мастера были свои особенные секреты…

— Вот уж чего не знаю — того не знаю! — вздохнула Антонина. — Я рассказала вам, как она ко мне попала, а больше ничего про нее мне не известно.

Павел Арнольдович разглядывал шкатулку с разных сторон, поднося ее к свету и отдаляя от него.

— Интересно… — повторял он. — Какой необычный узор инкрустации… Словно кружево или морская пена… Ну-ка, Тонечка, посветите мне с этой стороны…

Тоня зажгла настольную лампу и поднесла ее к шкатулке, чтобы свет падал на нее сбоку.

— Интересно… — снова проговорил ученый. — Вот здесь… Это не просто узор, это надпись. Видите, она становится заметной только при боковом освещении.

— Надпись? — переспросила Антонина. — Какие странные буквы! Это арабский язык?

— Нет, Тонечка, не арабский. Хотя буквы и похожи, так что иногда даже знающий человек может ошибиться, однако это все же совсем другой язык — персидский, иначе фарси. Здесь написано: «Чтобы открыть сию шкатулку…

— Как, — удивленно перебила его Антонина. — Вы что — еще и по-персидски читаете?

— Да, читаю. Жизнь была долгая, так что я многому успел научиться. Итак, послушайте, что здесь написано: «Чтобы открыть сию шкатулку, вспомни имена четверых, без которых морской конь не выйдет из своего стойла».

— И что это значит? — разочарованно протянула Тоня. — Что это за четверо? И что за морской конь?

— Что это значит… — Павел Арнольдович напряженно думал, потирая пальцами переносицу. — Не такой простой вопрос… Ну, морской конь — это, скорее всего, корабль… Да, я думаю, это корабль…