Марина Серова - Горячее дельце

— Не знаю, кто там его кинул, — соврал Благодаров, — но, если тебе не лень, поинтересуйся, какими купюрами Кабан расплатился сегодня утром за строительство своей хаты.

— Неужели моими?!

Подростковый фальцет Корейца резанул по ушам с такой силой, что стало совершенно ясно, на какую больную мозоль с нашей помощью наступил ему Кабан.

— Есть такой вариант, — ответил Благодаров, после чего в трубке раздались короткие гудки.

— Кажется, заторопился, — прокомментировал Алексей, протягивая мне трубку для отсоединения моего наушника.

Дай-то бог.

— Что теперь? — спросил Олег, когда мы вернулись в машину.

— А теперь ничего. Будем ждать. Заляжем на дно и будем ждать, — ответила я.

Три дня и три ночи провела я в одиночестве на даче Назаровых.

За это время я отоспалась, отъелась, познакомилась почти со всеми соседями и загорела, как эфиопка. Хороший песчаный пляж на берегу Волги был расположен в двухстах метрах от дачи.

Пару раз заезжал Олег с провиантом и новостями. Вернее, с уведомлением об их полном отсутствии.

Сегодня вечером, в пятницу, Олег должен был приехать на пару дней вместе с Зинаидой. Их дети, мальчики десяти и двенадцати лет, были сейчас в летнем лагере.

Вернувшись с пляжа в половине шестого вечера, я нарвала миску малины, помыла ее и села перед телевизором, чтобы послушать местные шестичасовые новости.

Сначала диктор-блондинка говорила о чем-то маловажном, что заинтересовало меня гораздо меньше, чем малина. Потом она взяла трубку стоявшего перед ней телефонного аппарата, приложила ее к уху, послушала секунд двадцать и сказала:

— Прошу меня извинить. Мы только что получили сообщение о важном происшествии криминального характера.

Сейчас эти материалы обрабатываются, и мы их покажем вам в конце этого выпуска новостей.

В этот момент за открытым окном послышался автомобильный гудок, сигнализирующий о том, что прибыли хозяева дачи.

Я высунулась в окно, призывно махнула им рукой и вернулась к телевизору. Вдруг сообщат что-то действительно интересное.

Когда бросившие машину, взволнованные моим энергичным призывом хозяева ворвались в помещение, по телевизору показывали, как толстый потный мужчина в железнодорожной форме объяснял телезрителям и ведущему, почему было необходимо и, безусловно, полезно для народонаселения нашей губернии повысить тарифы на проезд в электропоездах пригородного сообщения.

— Что случилось? — испуганно спросила Зинаида.

— Пока не знаю, — ответила я, поглощая малину, — сейчас передадут какое-то важное сообщение.

Олег с Зинаидой тоже сели перед телевизором и стали внимательно слушать сообщение о том, что в районе Шахматного клуба пропал доберма-пинчер, девочка, и ее просят вернуть за вознаграждение.

Вскоре вошел Благодаров. Оказывается, он тоже приехал вместе с хозяевами.

— Вы что это перед телевизором уселись? — удивленно спросил он. — «Спокойной ночи, малыши» вроде еще не скоро начнется.

— Таня говорит, что собираются сделать какое-то важное сообщение, — пояснил Олег.

— Не просто важное, — пояснила я, — а криминального характера. Малины хочешь?

— Нет, спасибо.

Благодаров пошел на кухню за табуреткой и, вернувшись, сел рядом с нами.

Пошли спортивные новости.

Сообщили, что баскетбольная команда «Автодор» обыграла очередного соперника.

Спортивные новости закончились одновременно с малиной в моей миске. На экране телевизора появилась заставка с видом здания консерватории.

Наконец заставку сменило озабоченно-значительное лицо дикторши.

— А теперь мы познакомим вас с материалами, полученными нашим специальным корреспондентом с помощью сотрудников областного управления внутренних дел, которым мы приносим благодарность за это.

На экране пошли кадры, изображавшие хорошо знакомое мне здание. Мужской голос за кадром комментировал:

— Вчера вечером в нашем городе было совершено преступление, по своим масштабам далеко превосходящее все известные ранее. Сегодня утром в помещении акционерного общества закрытого типа «Шторм» были обнаружены трупы одиннадцати человек, среди которых опознан и труп директора АОЗТ «Шторм» Пунькина Анатолия Серафимовича, более известного в нашем городе, как главарь организованной преступной группировки по кличке Кабан.

Камера дала панораму кабинета Кабана, заваленного трупами людей.

Кое-кого я узнала. Савелий лежал в углу между ножками стульев, словно перед смертью пытался спрятаться за ними. Сам Кабан сидел в кресле, уронив голову в лужу крови на своем то ли письменном, то ли обеденном столе.