Марина Серова - Ангел в камуфляже

Зато братья Синицыны, оба сразу, носы наружу явить не замедлили, двинулись ко мне, как по команде покинув свою лайбу, приковыливая на ходу позатекавшими от долгого сидения ногами.

«Райская» сволотень, давно не виделись!

— Все ли успешно, Татьяна?

Осведомился, как у испытателя новейшего слабительного средства. Я изобразила лицом недоумение.

— Ну, брось, брось, — по-хозяйски урезонил меня Андрей, — не видели мы тебя, что ли? Даже время засекли, сколько ты там пробыла. Так как?

— Так! — ответила как подобает и с соответствующим выражением лица, но, сдержав себя, поправилась. — Все успешно.

Борис отступил на шаг и ногтями полез во всклокоченную шевелюру. Я глянула на него с интересом.

Моему слову они верили.

Андрей придвинулся вплотную, даже попытался обнять за плечи, но, заметив, как передернуло меня от отвращения, оставил это, зашептал в ухо, быстро и горячо:

— О хромоногом мы уже знаем и у Борьки были, осмотрели там все, чисто сработано, не придерешься! Продай секрет, как ты с ним справиться сумела? Ведь он, волчара, здоров, как дикий лось!

— Был! — добавил немаловажную деталь к эпитетам Андрея Борис.

Я кивнула, соглашаясь с ним полностью. А на вопрос не ответила. Да и не вопрос это был, а восхищение моими способностями, вовсе не понравившееся мне.

— Ладно, к делу! — закончил свою лирику Андрей. — Решили мы разойтись с тобою по-доброму. С ментами дел не избежать, зачем тебе на себя лишний груз взваливать? Грузим тело к нам, и бывай здорова, Татьяна Иванова! — Он хохотнул, обрадовавшись получившейся рифме. — Обтяпаем все в лучшем виде так, что не найдут ее нигде и никогда! Договор наш, насчет благодарности, разумеется, остается в силе. Так что давай, частный детектив, только быстрее давай, не тяни резину!

Еще немного, и потирать ладошки начнет, скотина!

На всякий случай отступив от них на пару шагов, прямо под фонарь, от которого на голову посыпалась ночная летучая дрянь, медленно и раздельно я проговорила:

— Ребятишечки, не верю я вам! Слишком часто меняете вы свои планы. И поэтому тело Наташи отвезу Шадову, как и хотела, и отдам ее только в его руки. Все!

— Я говорил! — воскликнул Андрей в полный голос, повернувшись к Борису.

А тот вперед выступил и заблеял, виновато хлопая глазами:

— Татьяна, это моя инициатива! Так, знаешь, не хочется лишней возни вокруг всего этого, а сделаем по-нашему — она будет минимальна, ты же понимаешь! И еще, может, после этого поверишь, я не хочу на место Владимира Степановича! Не пойду я на его место!

Борис даже кулаком потряс перед грудью, а последние слова прокричал шепотом. Что это с ним?

— Слизня-ак! — Андрей произнес это с выражением, сквозь зубы, и глаза даже закрыл от удовольствия. — Мы это еще посмотрим!

Опять заморочки, господа ангелы! Надоели мне и вы, и они, пламенный привет вашему стаду! И не доводите меня до силового варианта решения наших разногласий, не советую! Без раздражительности не советую, при которой теряется способность к трезвой оценке себя и собственных поступков!

Одарив их недобрым взглядом, я пошла себе потихоньку к дверям массажного салона, соображая по дороге — остались ли Синицыны в недоумении относительно принятого мной решения.

Наташа лежала в прежней позе, и у меня защемило сердце — настолько была она похожа на неживую.

Облизав губы и приблизив их к ее носу, я уловила выдох и сама выдохнула с облегчением. Охранник, стоявший за моей спиной, вытаращился удивленно, а когда я повернулась к нему, поспешил вернуть на лицо маску невозмутимости.

Да, милок, это не твое дело!

Осторожно, как подобает, и легко он поднял Наташу на руки и пошел впереди, к лестнице, ведущей наверх.

Оставшиеся трое вышли на улицу, без суеты и антуража обеспечивая погрузку тела в мою машину. Поглядывали искоса, но с интересом на братьев-разбойников, смиренно жавшихся в сторонке. Когда вынесли Наташу, Андрей с трогательной заботой взял Бориса за локоть, хотя стоял тот прочно, как столб, расставив ноги и вывалив живот, и в свете фонаря казался абсолютно невозмутимым.

Наташу осторожно уложили на заднее сиденье, подогнув ей ноги, закрыли дверь.

Плавный старт плавно перешел в плавную езду по ночным улицам с моргающими желтыми глазами светофоров на перекрестках. Нога подрагивала от желания придавить как следует педаль газа, но нельзя было. Уж слишком болтало Наташу сзади при каждом повороте, на каждой кочке и выбоине в асфальте. Я поймала себя на мысли, что везу ее осторожно, как тяжелобольную или как грудного ребенка, опасаясь повредить ей каждым лишним толчком, и улыбнулась такой своей заботливости, имевшей, впрочем, под собой кое-какую основу. Дело в том, что мне по-прежнему неизвестен был срок действия препарата. Тряска при езде могла сократить время бессознательного состояния Наташи. Прибыв к месту назначения, ее надлежало вынести из машины, продолжая ломать комедию с ее смертью. Колоть же ее еще раз мне представлялось невозможным — просто могло не выдержать сердце.