Марина Серова - Ангел в камуфляже

— Я несколько раз хотела рассказать тебе все в подробностях, были порывы, особенно вначале, — вру я беззастенчиво, потому что во спасение, — и каждый раз останавливал страх за тебя. Ты, не зная ничего, вон дергаешься-то как, а узнав, не в подвал бы полезла, нет, рванулась бы помогать своим и таких дров наворотила, желая лучшего! Кому это надо, скажи?

Резон в моих словах был, и она это понимала. Не глупенькая же, в самом деле!

— Так что тебя просто берегут, не рассказывая, что к чему, до времени.

Похоже, убедила. Азарта, которым дышала она, особенно в начале своей тирады, поубавилось настолько, что сникла, будто воздух из нее выпустили.

— Ты почти слово в слово повторила мне доводы отца, правда, не тем тоном. Когда я на твоей машине с дачи прилетела и потребовала от него объяснений, он мне с час лекцию читал, все то же самое.

Махнула рукой, отвернулась, и показалось мне, что слезы закипели у нее под ресницами. А у меня губы поджались.

Посидели мы, помолчали приличное время, а потом я, положив руку ей на плечо, предложила, как могла по-доброму:

— Давай я помогу тебе успокоиться! До завтрашнего вечера ходить деревянной будешь, хоть режь тебя!

— А потом? — Повернула ко мне измененное недоверием лицо.

— Так завтра все и кончится! — сообщаю ей радостно. — Не зря же я вокруг тебя каблуками топаю два дня подряд! А послезавтра для тебя начнется новая жизнь. Не хочу сказать — лучше, но понятная во всех деталях, это уж точно! И безопасная, за это я отвечаю!

Наташа смотрела на меня, как на кудесницу, и, пока это с ней не прошло, я достала из «кенгуру» шприц и деревянный пенальчик ее мужа.

— Ты знаешь, что это такое?

— Редкое… зарубежное… — забормотала она, растерявшись от неожиданности. — Это Бориса, я же сама тебе это дала!

— Это либротетраксиген! — сообщила я торжественно несусветную чушь, изобретенную только что, и порадовалась неожиданной благозвучности названия, данного мной дьяволову снадобью. — Лучшее успокоительное, придуманное человечеством за всю историю его существования. Результат гарантирован! И что особо ценно — никаких побочных эффектов! Поэтому и такое дорогое, ты правду сказала.

— Ну, я не знаю! — засомневалась она.

— Я знаю! — Постаралась отрезать все ее сомнения. — Проконсультировалась у специалиста и оставила специально для тебя. Видела же я твое состояние, не слепая!

Как я рисковала, боже мой! Накачать Наталью совершенно неизвестным мне, но, без сомнения, могучим наркотиком! Не выполню ли таким образом заказ на ее убийство? Не знаю. Две ампулы я в нее всаживать не собиралась. Судя по силе воздействия наркотика на Серегу, Наташке хватит и одной, чтобы, хотя бы на первый взгляд, стать похожей на лишенную жизни. А две — это уже гарантированно — смертельная доза. Надо полагать, Борис знал, что делал, снабжая убийцу двумя ампулами.

В общем, госпожа удача, прошу содействия у вашей милости!

— Внутривенно? — удивилась Наташа, когда я попросила ее как можно сильнее пережать руку выше локтя и поработать пальцами.

— Снадобья с таким эффектом в задницу не вводят! — объявила так по-шутовски язвительно, что она прыснула смехом и с готовностью повиновалась.

«Удачи нам, подружка!» — взмолилась, вводя иглу и пошевеливая ею под кожей веревочку вены.

Отрава подействовала так быстро, что я испугалась — не переборщила ли с дозой. Наташа покачнулась раз, другой, подняла на меня изумленные глаза и завалилась навзничь, запрокинув голову и открыв рот. Я поддержала ее под спину, опустила аккуратно, развернула на кровати расслабленное тело, закинула ноги, склонилась, вслушиваясь в дыхание. Приподнялись брови, потянули тяжелые веки. Глаза под ними плавали, ни на чем уже не фиксируясь, и очень скоро закрылись окончательно. Дыхание ослабло настолько, что определить его можно было, только придвинувшись вплотную.

Через каких-то десять минут Наташа спала, как ни разу в жизни не спала, если это можно назвать сном. Я посидела над ней, наблюдая и постепенно избывая тревогу за дело рук своих. А когда стало ясно, что, слава богу, жизни я ее не лишила, встала, поправила на ней одежду и, затолкав в пояс шприц и контейнер, направила стопы свои по подвальному коридору и вверх по лестнице к выходу из веселого заведения Доры Кропоткиной.

Охрана восприняла инструкции с порадовавшим меня вниманием и серьезностью, и, когда минут через пятнадцать я подъехала на машине ко входным дверям, никто из них носа наружу не высунул. Но за двойными витринными стеклами — мне видно было — маячили их темные фигуры.