Честер Хаймз - На игле

— Сомневаюсь, — возразил Могильщик. — Что ему было здесь искать?

— Ты меня спрашиваешь? А мулатка? Такие кошечки глотки резать умеют.

— Предположим, но для чего ей обыскивать собственную квартиру? — сказал Могильщик.

— Мало ли зачем… Чего только из-за этой жары не сделаешь. Может, она решила, что ее муж что-то от нее прячет.

— Зачем ей было убивать африканца? Мне показалось, они заодно. Он спал с ней, это ведь сразу видно.

— Даже не знаю, что и думать, — честно признался Гробовщик. — Ясно одно: кто-то что-то искал, но не нашел.

— Да, это очевидно. Если б нашел, по крайней мере одно место в комнате уцелело бы — мы бы видели, где поиски прекратились.

— Верно, но что, черт возьми, было такого уж ценного в квартире, ради чего пришлось пойти на убийство? Что могло быть у старого чернокожего управляющего, сам подумай?

Могильщик задумался: не было ли убийство совершено из ревности?

— Ты считаешь, управляющий — старик? А из ревности он не мог убить африканца? А может, он обнаружил, что африканец и его жена что-то против него замышляют?

— Вряд ли. Насколько я понимаю, Гас — человек немолодой. А старики, известное дело, редко идут на риск.

— С чего ты это взял?

— Как бы то ни было, вопросов тут чертова прорва, — сказал Гробовщик.

Не сговариваясь, они сделали шаг в сторону трупа. Переступив через лужу крови, Гробовщик скорчил гримасу, щека у него начала подергиваться.

Могильщик поднял руку африканца, держа ее двумя пальцами, большим и указательным, за запястье. Поднял и уронил. Хотя кровь свернулась, тело еще не окоченело.

— Чем это можно объяснить? — спросил Гробовщик.

— Возможно, тем, что сейчас очень жарко. В такую жару трупное окоченение наступает далеко не сразу.

— А может, все дело в том, что его недавно убили?

Они переглянулись, пораженные одной и той же мыслью. Казалось, из окна пахнуло ледяным холодом.

— Думаешь, своим приходом он помешал поискам? И поэтому его замочили?

— Похоже, — сказал Гробовщик.

— А раз так, когда мы пришли, убийца мог еще поиски не закончить…

— Или убийцы. Их ведь могло быть несколько.

— А значит, они, и это вполне вероятно, прячутся где-то здесь, в подвале.

Гробовщик ответил не сразу. По его лицу пробежала судорога, начался тик.

Несколько секунд они простояли неподвижно, затаив дыхание и напряженно вслушиваясь в тишину. С улицы доносились едва слышный шум машин, далекая корабельная сирена — тысячи приглушенных, неразличимых звуков огромного города, которые обычно не замечаешь. Над головой застучали по коридору женские каблучки, загудел подымающийся наверх лифт. А в подвале было тихо: на солидной Риверсайд-драйв были в основном жилые дома, и в этот час большинство жителей, взрослые и дети, разошлись на обед.

И Могильщик, и Гробовщик пытались представить себе расположение подвала, в котором они были всего один раз. Спустившись сюда ночью, они обратили внимание, что прачечная находится справа от заднего входа и выходит в коридор, идущий параллельно задней стене здания. За дверью, ведущей в прачечную, был лифт, затем — подымавшаяся в передний холл лестница, дальше — вход в мастерскую и, наконец, дверь в квартиру управляющего, а напротив тянулась белая глухая оштукатуренная стена кладовой, вход в которую находился с противоположной стороны. Был в доме и задний холл — он, по всей видимости, шел параллельно переднему вдоль всего дома и соединялся с ним боковыми проходами. Оба детектива заметили также, что за передним холлом находится дверь в котельную.

— Будь я вооружен, я бы чувствовал себя куда увереннее, — признался Могильщик.

— А у меня такое чувство, что мы с тобой делаем из мухи слона, — откликнулся Гробовщик.

— И все-таки давай примем меры предосторожности, — сказал Могильщик. — Человек, который перерезал этому парню глотку, шутить не любит.

Гробовщик снял цепь с ручки двери, приоткрыл дверь и выглянул наружу.

— Смех, да и только, — сказал он. — Вроде бы считаемся не робкого десятка, а боимся высунуть голову в коридор одного из самых благополучных жилых домов города.

— По-твоему, это тоже признак благополучия? — хмыкнул Могильщик, показывая пальцем на запекшуюся кровь. — Посмотрим, как ты будешь смеяться, если тебе отстрелят голову.

— Черт, не можем же мы сидеть здесь взаперти, точно крысы в подвале, — сказал Гробовщик и широко распахнул дверь.

Могильщик отскочил в сторону и прижался спиной к стене, а Гробовщик остался стоять в дверном проеме.