Надежда Зорина - Пленница кукольного дома

Димка вообще следователю по всем пунктам рассказал правду, только перевернутую на себя. Рассказывал и был совершенно уверен: я уже все забыла, все перепутала и думаю, что убийца — действительно он. Не знаю уж, как Димка объясняет себе мои фильмы. Не может же он в самом деле думать, что я и их не помню? Создание каждого фильма — процесс очень сложный и длительный, какое безумие способно на подобное забвение? Скорее всего, мой брат просто старается об этом не думать. Или тоже играет в игру: мы просто снимаем кино. Сам-то он ничего такого не снимал и вообще до последнего момента, кроме Ольгиного, никаких фильмов не видел, а о роде моей деятельности имел самое смутное представление. Считалось, что я готовлюсь поступать в медицинский (его не смущало, что столько лет все готовлюсь!), но периодически впадаю в депрессию и тогда уже ничего не делаю: сижу у окна или бесцельно брожу по улицам. Димки целыми днями не бывало дома — работал в одной частной фирме, поэтому проверить, так ли все на самом деле, он не мог. Да вряд ли он хотел что-то проверять: его более чем устраивало существующее положение вещей, отношения наши после исчезновения с горизонта Ольги стали совершенно безоблачными — что еще моему брату надо? Он был счастлив, абсолютно счастлив, так счастлив, что впал в какую-то блаженную спячку и утратил всякую бдительность.

Тем ужаснее подействовала на него ситуация с Мариной. Бедный Димка, он совершенно не ожидал такого удара. Столько лет жил в покое и радости, в полной гармонии с самим собой, со мной и со всем миром, а тут на тебе! Удар ниже пояса.

Процесс разрушения счастья и покоя начался две недели назад. Димка пришел с работы с огромным пуком васильков, из чего можно было понять, что он не только не предчувствует никакого удара, но и пребывает в самом беззаботном состоянии духа, в самом небесном настроении. Я не вышла в прихожую его встречать, не выразила радости по поводу букета, никак не отреагировала на его «Привет, Динка, что поделывала без меня?» — сидела, отвернувшись к окну, и трагически молчала. Не дождавшись от меня ни ответа ни привета, Димка смущенно сунул цветы в вазу, вымыл руки и пошел на кухню готовить ужин. Он долго возился, хотя ужин был самый немудрящий — яичница с ветчиной и сыром, надеялся, наверное, наивный мой брат, что мрачное настроение у меня тем временем улетучится, и все у нас опять будет здорово. Потом мы ели: Димка нарочито весело рассказывал о том, как провел день, я сохраняла трагическое молчание. В середине какой-то очередной шутки я его перебила:

— Все это безумно интересно, но, видишь ли, Димочка, у нас жуткие неприятности.

Димка уронил вилку — кусок ветчины сорвался, скакнул по столу к моей тарелке, Димкины глаза посинели в предчувствии горя. Маленький дурачок, он и не представлял, что горе это — смертельное!

— К-какие неприятности, Динка? — чуть-чуть заикаясь, спросил Димка (знал бы он, о чем пойдет речь, наверное, вообще бы языка лишился).

— Жуткие, я же говорю. Помнишь, когда-то давно я сняла самоубийство Ольги?

— Помню… Но ведь это было давно. Разве теперь…

— Тот фильм был моим первым. Первая запротоколированная смерть, первая кинохроника убийства.

— Зачем ты вспоминаешь о нем сейчас, Динка? Все прошло, все сто лет назад закончилось. Ты же знаешь, это был просто фильм… фильм о несчастном случае… нет, не о несчастном случае, о самоубийстве, она ведь сама тогда… Я не виноват в ее смерти, Динка, она сама!

— Сама-а… — протянула я и растянула губы в гримасе плача. — Она сама, как и все остальные. Фильм о самоубийстве Ольги — первый фильм. Ты его тогда продал, да?

— Что значит первый? О чем ты, Динка?

— О том, что с десятым не повезло. Ты использовал не тот материал — он вышел из-под контроля, нарушил с такой любовью созданный тобой сценарий.

— Какой сценарий? Какой десятый? Я ничего не понимаю! — Вот тут мой братец забеспокоился всерьез: подумал, что я окончательно сошла с ума.

— Сценарий убийства, разумеется, — продолжала я его добивать. — Я нашла диски, Димка, теперь я все знаю. Ты все время делал фильмы, та ситуация с Ольгой натолкнула тебя на идею снимать самоубийства на продажу. Мы ведь все годы жили на вырученные от твоих кинематографических упражнений деньги, да? Я даже знаю, как ты все делал — использовал молекулу смерти. — Тут я ему подробно описала принцип производства фильмов и доведения клиентов до кондиции, кое-что, правда, пришлось повторить дважды, чтобы он лучше понял и запомнил — соображал он в тот момент туго, так был испуган и потрясен.