Софья Ролдугина - Кофе, можжевельник, апельсин

Голову у меня словно обхватил тугой металлический обруч.

– Не хочу.

Это вырвалось само по себе. Я запоздало прикусила губу и попыталась хотя бы частично вернуть достоинство, до хруста расправив гудящие плечи и выпрямившись в кресле.

Зрелище, полагаю, вышло жалкое.

Клэр снова провёл рукой по лицу, а затем поднялся с кресла – так легко, словно и не мучила боль в плече, словно и не было позади безумно тяжёлого дня.

Я отвела взгляд в сторону.

Скрипнули рассохшиеся доски, озвучивая быстрые шаги, и между мною и камином поднялась тень.

– Виржиния, посмотрите на меня, – негромко попросил Клэр и ладонью накрыл мой судорожно сжатый кулак. – Могу поклясться, что после моего отца в роду Черри не было ни одного идиота.

От неожиданности я едва не рассмеялась:

– Простите, что?

Невероятно далеко – за пределами комнаты – взвизгнули крикливые ступени; кто-то поднимался на второй этаж.

– Мой почтенный отец, полагаю, выбрал всю глупость на десять поколений вперёд, – продолжил Клэр так же смертельно серьёзно и поднял мою руку, поглаживая напряжённые пальцы. – Сейчас эта мысль вселяет надежду, однако во времена юности не раз доводила меня до отчаяния. У меня было две изумительные сестры, обе – с весьма непростыми характерами. Одна – самовлюблённая и мстительная, почти как я сам. Другая – упрямая и жертвенная. Жена мне досталась добрая, как воплощение святой Генриетты, и столь же далёкая от бренной жизни. Дочь… дочь упрямством пошла в тётушку Ноэми, а тягой к неземным устремлениям – в матушку. Но если бы меня спросили теперь, кого из них четверых я любил больше, то ответить бы я не смог. Их отобрали у меня по очереди, Виржиния. Потом судьба, кажется, смилостивилась, и послала не внучек, но внуков. Мальчиков, наконец-то, Святые Небеса! – то ли усмехнулся, то ли прерывисто вздохнул он. – А затем вы повзрослели, Виржиния.

В камине что-то отчётливо хрустнуло; взметнулись искры. К щекам у меня прилила кровь. Запах можжевельника теперь казался сильнее. Не сразу я поняла, что он исходит от Клэра, точнее, от его пальцев, точно он размял пару ягод рукою.

– По-прежнему не понимаю, что вы имеете в виду, дядя.

Он дёрнул здоровым плечом:

– Сейчас бы пришлось спрашивать: «Кого из них пятерых»… Впрочем, неважно. Я не собираюсь рассказывать ничего маркизу, Виржиния.

Признаться, я растерялась.

Можно было подготовиться к чему угодно – к ссоре, к угрозам, к шантажу наконец. Но не к проникновенному, пусть ироничному изложению истории собственной семьи. Точнее, ветви Черри.

«Вишнёвая ветвь», – подумалось вдруг.

Мысль горчила на языке и отдавалась нежностью глубоко внутри.

– Мне казалось, вы готовы пойти на любые меры – лишь бы пресечь то, чего ещё и нет.

Клэр слегка наклонился. Белки глаз влажно поблёскивали; зрачки же казались раскалёнными и сухими.

– Не на любые. Только на действенные. И на такие, которые не отнимут у меня последнюю женщину рода Черри… Правда о замужестве моей дочери никогда не выплывет наружу, Виржиния. Но я не перестаю думать вот о чём: если бы она пришла ко мне и спросила совета, а не решала всё сама, всё могло сложиться иначе.

Он не сказал ничего конкретного, но я успела додумать историю – и почувствовать отголосок чужой боли.

– Дядя, мне очень…

– Я прошу об одном, Виржиния, – мягко перебил он меня. – Не делайте меня ни врагом, ни дураком. Идиоты в роду Черри закончились на моём отце, а два умных человека всегда могут договориться. Поэтому говорите со мной, Виржиния. Не молчите. А я обещаю слушать; поверьте, это очень много. Вы ещё оцените.

Клэр склонился ниже, прикасаясь губами к моей руке. Я ощущала себя… растерянной. Он вёл себя совсем иначе, нежели обычно. Не лгал – совершенно точно, такие вещи я обычно чувствовала – но в то же время оставался опасным.

Враждовать с ним было бы смерти подобно. Причём не для меня.

Но сотрудничать?..

– Я… я подумаю, дядя.

Он выпрямился и улыбнулся снисходительно, вновь становясь собою:

– Лучше не думайте. Леди это вредно. Доброй ночи, милая племянница.

Отходила ко сну я в смешанных чувствах. С одной стороны, мне удалось избежать войны с Клэром. С другой – он запутал всё даже больше.

Советоваться? С ним? По поводу дел сердечных, которых пока и нет?

Абсурд – но абсурд, который невозможно выбросить из головы.

В итоге почти до утра мне попеременно снились Клэр и Лайзо, а затем отчего-то Крысолов. Я сперва наблюдала за их препирательствами, а затем потребовала: «Непременно приходите на бал в ночь на Сошествие. Иначе обижусь».