Микки Спиллейн - Убей или умри !

В её голосе не было слышно сочувствия. Как и прежде, в нем слышалось презрение, но только теперь к нему примешивалось некоторое любопытство. Она стояла рядом, узкое платье обтягивало её плоский живот и пышную грудь, и глядя на нее, я вспомнил о картинах, на которых были изображены воинственные амазонки, и подумал, что из неё получилась бы неплохая воительница. Особенно без одежды.

- Сонни просил меня сказать вам "спасибо".

Заставить голос звучать так, как будто ничего не случилось, оказалось очень непросто.

- Всегда пожалуйста.

- А вы... отдаете себе отчет в том, что делаете?

Она немного помолчала.

- Зачем вы приехали в Пайнвуд?

- В отпуск, киска. На две недели. Не хотел, но пришлось. А теперь ты не могла бы оказать мне одну небольшую услугу? - Я закрыл глаза. Огонь в моем боку начал разгораться с новой силой.

- Что еще?

- В моей дорожной сумке, вон там... в боковом кармашке лежит пузырек с капсулами. Пожалуйста...

Я слышал, как вжикнула растегиваемая молния, и в следующий момент девушка испуганно охнула. Ну, конечно, она по ошибке залезла в другой карман и наткнулась на пистолет, который теперь с глухим стуком упал на пол. Затем она снова подошла к моей кровати. В руке у неё был пузырек.

- Так вы, стало быть, и наркотиками балуетесь? Ну да, обычное состояние для наркомана, вовремя не принявшего своей "дозы". У него начинается "ломка", бьет озноб, он сильно потеет. - Она ссыпала капсулы обратно в пузырек и закрыла крышку. - В ресторане ты всем показал, какой ты крутой. Посмотрим, каким крутым ты станешь сейчас. - С этими словами она не глядя швырнула пузырек за окно, и было слышно, как он разбивается об асфальт.

- Ты - дерьмо, - сказала она и вышла из номера.

Часа в три дня я проснулся. Сначала я просто неподвижно лежал на кровати и тяжело дышал, а когда тошнота вроде бы немного отступила, то встал и разделся. За окном накрапывал унылый, мелкий дождик.

После горячего душа мне показалось, что я заново родился.

Мой пистолет все ещё валялся на полу, на том самом месте, где его обронила Дэри Дал, и теперь я поддел его пальцами ноги, поднял с пола и сунул в кожанный несессер с бритвенными принадлежностями.

Всякий раз думая о том, как эта полоумная шлюха швыряет за окно мой пузырек с лекарствами, мне хотелось убить её. Хотя, конечно, легче мне от этого все равно не стало бы. Возможно, пройдет ещё часа два, и мне снова очень, очень, очень понадобятся эти капсулы. Я сунул в карман пятьдесят долларов и спустился вниз.

На улице, прямо под окнами моего номера, я нашел осколки пузырька. Находившиеся в нем капсулы уже давным-давно размокли и были смыты потоками дождя.

Постаравшись побыстрее отрешиться от мрачных мыслей, я разыскал аптеку и протянул фармацевту свой запасной рецепт. Он взглянул сначала на него, затем пристально посмотрел на меня и сказал:

- Это будет готово через час.

- Да, знаю. Я зайду попозже.

Из аптеки я отправился в ресторан. И хотя витрины магазинов были ярко освещены, а светофор на углу исправно мигал, на улице не было видно ни одного прохожего, ни одной машины. Город словно вымер.

Зал ресторана тоже был пуст. Официантка узнала меня, и на её лице появилась какая-то странная улыбка. Она приняла мой заказ и стремительно умчалась в кухню. Бармен тем временем прошел через весь зал и остановился возле меня.

Это был седеющий человек лет около пятидесяти, несколько худощавый, с глубоким, усталым взглядом.

- Послушайте, мистер, - сказал он, - мне лишние проблемы не нужны.

Я откинулся на спинку стула.

- А вы хоть знаете, что из себя представляют те шутники?

Он кивнул.

- Мы уж сами как-нибудь разберемся.

- Что ж, дело хозяйское, - отозвался я. - Я, конечно, не знаю, почему и зачем эти отморозки оказались здесь, но сильно сомневаюсь в том, чтобы вам с ними удалось разобраться. Руки коротки. Так что научитесь быть благодарным, когда другие люди оказывают вам небольшие услуги. Понятно?

Бармен ничего не понял, и это было видно по его лицу. Он взглянул в окно, на дальний склон горы.

- А вы разве не того... не с холма?

- Мак, я понятия не имею, о чем ты ведешь речь. Не хочу никого обидеть, но, по-моему, в вашем городе живут одни придурки. Вчера вечером я один вступился за мальчишку и накостылял по шеям тем двоим обормотам, пока ты, полицейские и все остальные просто стояли вокруг, как истуканы, да хлопали глазами, и теперь выходит, что я же во всем и виноват. Меня это совершенно не устраивает.

Дверь с грохотом распахнулась, и в зал ворвался сержант Вэнс. Пробравшись между столиками, он остановился передо мной и швырнул на стол листок бумаги. Это был мой рецепт.