Сергей Куприянов - Особый талант

Мамай готов был первым тронуться с места, когда у него в кармане зазвонил телефон. Поколебавшись, он вынул трубку. В конце концов, одна минута ничего не решает.

Звонил Калита — вор в законе, один из тех, к кому обращались за советом в трудных ситуациях, признанный и настоящий авторитет. Его слово на разборках было решающим, и к нему прислушивались не только славяне, но и пиковые. Вот уж с кем Мамай ни при каких условиях не хотел бы ссориться, хотя их клички как бы заведомо предполагали противостояние между ними и кое-кто пытался подшучивать по этому поводу, что Мамая совсем не радовало, и он решительно прерывал подобные намеки. К тому же Калита кроме многих других своих достоинств и влияния обладал и еще одним: по слухам, он был кассиром, то есть держал и соответственно распределял общак или, может быть, его значительную часть. Поэтому Мамай, откликаясь на приветствие, похвалил себя за то, что не проигнорировал этот звонок, как собирался сделать сначала.

— Что-то ищу тебя со вчерашнего дня и уже не чаял найти, — проговорил Калита, солидно цедя слова.

— Дела были.

Ну не объяснять же, что вчера он отключил свой мобильник, чтобы шныряющие за дверью менты не услышали случайного звонка.

— Надо встретиться.

— Вечерком подгребу, — согласился Мамай, начиная гадать, зачем он мог понадобиться Калите и тем более в такой ранний час. — Скажи куда.

— Сказать-то скажу… Дело срочное. Давай-ка прямо сейчас. Сможешь?

Подобная настойчивость Мамаю не понравилась. Очень не понравилась. Все это очень походило на вызов на разбор. В конце концов, он не пацан зеленый и у него есть свои дела.

— Вообще-то сейчас я занят. Давай хоть после обеда, что ли.

— Тиша, — вкрадчиво проговорил Калита, и от этого голоса у Мамая в животе образовалась пустота, как будто к его пупку приставили ствол. — Я же тебе говорю, что дело срочное. И денежное. Блины нужно печь, пока печка горячая.

Мамай заколебался. Можно, конечно, упереться. У него и вправду дело. Люди готовы и только ждут его команды. Опять откладывать? Он будет несолидно выглядеть. Но если Калита говорит срочно, то это действительно срочно. Если же нет, то он вправе сделать законную предъяву.

— Хорошо. Я отложу свои дела. Разговор долгий?

— Откуда ему взяться-то долгому? Мы же не бабы с тобой, чтобы зря лясы точить. За час уложимся. Это, считай, с запасом. «Пирожок» знаешь?

— Ладушки. Я уже тут. Когда будешь?

— Через полчаса.

— Скажешь, что к Александру Филипповичу.

— А кто это?

— Ты просто скажи, и все.

«Пирожок» — это шикарный клубный ресторан, куда посторонние не допускались. А записаться в этот клуб было невозможно. Один из знакомых Мамая как-то пытался. Солидный бизнесмен, в деньгах только что не купается, а не взяли. Он хорошие деньги предлагал за рекомендации, но даже своими бабками не смог там никого удивить. Элита, мать их! Как туда попал Калита, можно было только гадать. И удивляться.

Пришлось опять подзывать к себе парней и объяснять, что планы меняются, а они должны отправиться обратно по домам и ждать его звонка, который будет через полтора-два часа.

На входе в клуб, под который было построено новое здание, Мамая встретили два охранника. То, что они были в белых сорочках и дорогущих костюмах, а не в пятнистых комбезах, ничего не значило. Рожи каменные, глаза волчьи, руки — как совковые лопаты, а под пиджаками не огурцы гнутые, а кое-что посерьезнее. Из-за их спины выдвинулся верткий мужичок и спросил, к кому пришел господин. Этот хлыщ даже мысли не допускает, что хоть кто-то может заявиться сюда без приглашения. Да оно, в общем-то, и понятно. Когда Мамай ставил свою тачку на стоянку, надпись при въезде в которую предупреждала, что она только для членов клуба, перед тем как открыть шлагбаум, к нему подошел крепкий охранник и спросил то же самое. Да, тут не забалуешь. А вот интересно, как они реагируют, если сюда милиция заявляется? Или тоже посылают куда подальше? Тут наверняка такие тузы заседают, что им эта милиция по барабану. Они сами всем милициям милиция.

Услышав имя-пароль, мужичок заулыбался неправдоподобно белыми зубами и подвел Мамая к гардеробу, откуда выскочил лакей в ливрее и помог снять куртку. Никакого номерка он не дал, и Мамай счел неудобным его спрашивать. Он, вообще, почувствовал, что робеет, а когда в последний раз это случалось, он даже не помнил. Тут все вокруг дышало деньгами и замешенной на них властью. И гардеробщик, запоминающий всех посетителей в лицо, и быки на входе, и вообще все. Хотя никакой позолоты и ничего такого видно не было. В хорошем казино, и то бывает богаче.