Сергей Куприянов - Особый талант

Когда вчера дядя неожиданно вернулся и сказал, что есть дело, на котором он может хорошо заработать, Леча обрадовался. А когда узнал, что нужно убить одного русского, — и подавно. Стрелять он умеет. Слово «леча» с чеченского переводится как «сокол». Глаз у него и правда острый. В прошлом году он с приятелями на спор из автомата стрелял — часы выиграл. Ношеные, правда, но зато японские. Может и из винтовки. Ему только нужно цель увидеть, а уж там не промахнется.

Переговорив с дядей, они решили остановиться на автомате. Во-первых, привычнее. Во-вторых, если с тем русским окажется еще кто-то или кто-то мешать вздумает, то с автоматом управиться легче. Дистанция стрельбы у автомата, конечно, меньше, чем у винтовки. Но все равно достаточная. Это же не по банкам стрелять — по человеку. А он больше.

К вечеру дядя привез АК-74. Леча разобрал его и внимательно осмотрел. Все в порядке. Жалко только, что попробовать его нельзя. Без этого оружием сложно пользоваться. Но дядя сказал, что автомат проверяли и у него все в порядке. Оставалось только аккуратно собрать его, проверить, как работает механизм, и собственноручно снарядить оба магазина.

Вечером Леча помолился и лег спать, чтобы утром быть бодрым и уверенным в себе.

Утром он раньше обычного поехал в больницу и привез сестре, которая уже начала вставать, целую сумку фруктов и соков. Сказал, что уезжает ненадолго и предупредил, чтобы она не волновалась, если завтра он не придет. Зато послезавтра он обязательно будет и купит ей, что она захочет. Куда он отправляется и зачем, спрашивать она не стала, а только тревожно на него посмотрела и тихо сказала, что здесь ей скучно и хочется домой, к своим. Он пообещал, что скоро они уедут — как только врач разрешит. К врачу он тоже зашел, точнее, перехватил его в коридоре, когда тот отправился на обход по палатам, и отдал ему бутылку коньяка. Врач сказал, что дня через четыре можно будет выписывать сестру. Это значит, что через неделю они могут быть дома. Или дней через десять. Ведь Нурпат захочет, наверное, увидеть Москву, в которой она до этого никогда не была и неизвестно, когда будет. В магазины еще ей нужно зайти.

На обратном пути Леча зашел на рынок и купил у азербайджанцев спичечный коробок с анашой. Из своего опыта и по рассказам других он знал, что воевать лучше после того, как покуришь.

Из Москвы они с дядей выехали засветло. Автомат он хитро спрятал под «торпедой» «жигулей», так что найти его было сложно. К счастью, их никто не остановил и не проверил. Леча с интересом смотрел на поселки, мимо которых они проезжали. В одних было много богатых кирпичных домов, а в других — в основном деревянные домишки в один этаж с сараями и будками туалетов на задворках и крашеными срубами колодцев около дороги.

Наконец они миновали очередной пост милиции, около которого стояли «жигули» характерной раскраски, и свернули в сторону. Проехав с километр, Атаби остановил машину и достал автомат из тайника.

— Держи, — сказал он. — Все помнишь?

Леча молча кивнул.

— Молодец. Я проеду вперед и буду тебя ждать на дороге. Через час. Давай, переодевайся.

Леча скинул кроссовки и вместо них надел неудобные сапоги, поверх теплых брюк, не нуждающихся в глажке, — старые спортивные штаны с молниями по бокам, так что надевать их можно было не разуваясь. Кожаную куртку пришлось сменить на неуклюжее полупальто размера на два больше, чем нужно, под которым легко прятался автомат. А вместо удобной вязаной шапочки Атаби нахлобучил ему на голову нечто бесформенное и вонючее.

— Подойдет. Теперь ты похож на местного бомжа. Тут неподалеку помойка, и они роются. Иногда ходят по домам — побираться. Готов? Это тебе на всякий случай, — дядя протянул ему гранату. Племянник сунул ее в карман. — Теперь иди. Аллах с нами.

— Аллах акбар.

Леча вылез из машины и двинулся в лес, проваливаясь в снегу. Почти сразу невзрачные «жигули» тронулись с места, и через минуту их габаритные огни скрылись за деревьями. Леча прислонился к сосне и привычно набил мундштук из-под выпотрошенной папиросы. Глубоко затягиваясь, покурил и бросил окурок в снег. Напряжение, сковывающее плечи и напрягающее скулы, прошло, а в голове появился приятный туман. Он двинулся вперед, рукой отводя низкие ветви.

Было уже темно, но облака отражались в белом снегу, и этого было достаточно, чтобы разглядеть все в радиусе метров десяти-пятнадцати.

Идти было тяжело. Сапоги погружались в снег почти по обрез голенищ. В своих кроссовках он уже давно бы промок. Вскоре он увидел тропинку, о которой говорил дядя. По ней жители поселка ходили, срезая Дорогу, к автобусной остановке. Идти стало легче, и он ускорил шаг.