Сергей Куприянов - Особый талант

Когда в пять часов позвонил Злоткин, Пашков сказал ему, что можно начинать подготовку к тому мероприятию, которое они обсуждали накануне.

Большаков чувствовал себя отвратительно. Вчера ему позвонил Горохов и предложил на выбор — либо они встречаются в его кабинете по повестке, которую он готов немедленно отправить, либо Большаков принимает его у себя, но при этом прямо добавил, что ждет от него конструктивного разговора, а в противном случае все их следующие встречи будут проходить в официальной обстановке. Большаков струхнул и пригласил Горохова к себе, неубедительно сославшись на занятость и нежелание терять драгоценное время. На самом деле ему смертельно не хотелось встречаться с капитаном и уж тем более в его кабинете с обшарпанными стенами, старыми канцелярскими столами и прокуренными шторами, что все, вместе взятое, выглядело как приглашение в тюрьму.

Горохов пришел точно, минута в минуту. Поздоровался довольно приветливо и от чая не отказался, но главное, на что обратил внимание Большаков, была папка. Обычная папка с застежками-молниями, но именно она произвела на Большакова сильное впечатление.

— Без протокола пока обойдемся, Иван Николаевич?

— Как вам удобнее, — постарался как можно равнодушнее ответить Большаков. Предложение было похоже на подачку, а становиться обязанным с первой минуты разговора не хотелось. Когда он только начинал заниматься бизнесом, перечитал много книг по деловому общению — от Карнеги до Орлика. С тех пор многое из прочитанного забылось, но кое-что в памяти и навыках осталось.

— Вообще-то, мне удобнее с протоколом. Но я все еще хочу оставить вам простор для маневра. И знаете почему?

— Вы, наверное, добрый человек.

— Наверное. Хотя причина совсем другая. Я вам сейчас просто даю возможность говорить все, что угодно. В конце концов, вы мне скажете то, что нужно. И именно это я и запишу в протокол. Но делаю я вам эту уступку для того, чтобы сохранить с вами хорошие отношения. Хотя поверьте мне, что слушать отпирательства и, уж простите меня за такое слово, вранье довольно неприятно.

— Спасибо, конечно, за доброе отношение ко мне, но я не понимаю, что еще вы хотите от меня услышать.

— Скажу, почему не сказать. А чай у вас хороший. «Липтон»?

— Нет, китайский.

— Мне нужно имя человека, с которым вы обсуждали смерть своего брата.

— Я это обсуждал с десятками людей. В том числе и с вашими коллегами.

— Ну, это понятно… У меня, честно говоря, мало времени. То есть с вами я готов беседовать сколько нужно. Хоть целый час. А после этого… Как вы, например, относитесь к комплексной проверке налоговой инспекции?

— Без энтузиазма. Уже была в прошлом году. Всю душу вымотали. Штраф пришлось заплатить. Но, вообще-то, это похоже на угрозу.

— И напрасно. Хотя устроить такую «радость» бизнесмену совсем несложно. А также комплексную проверку таможни и прочее. Речь о другом. Покойный Аслан был вашей крышей, и вы ему передавали какие-то деньги. Думаю, что немалые. Соответственно уводя из-под налогообложения.

— Даже если это и так, то от налогов уходил он, а не я. А потом я вам по поводу Аслана все сказал. Если он причастен к убийству моего брата, как вы утверждаете, то я только благодарен людям, которые с ним расправились.

— Это я помню. Но только обратите внимание. Я вас спрашиваю, кто это мог сделать, пользуясь вашими сведениями об Аслане. И не спрашиваю, кому вы заказали его убрать. Чувствуете разницу?

— Более чем.

— Отлично. Теперь я вам скажу открытым текстом. Начальство на меня крепко насело по поводу этого дела и не слезет, потому что оно взято на президентский контроль. Я, соответственно, не слезу с вас. Если мы не договоримся с вами сейчас, то через пару дней вы сами ко мне прибежите и расскажете все и даже больше того. А если вы, к примеру, захотите отсидеться где-нибудь на Кипре или еще где, то у вас могут возникнуть проблемы с загранпаспортом. Вот это то, что касается угроз.

Большаков услышал во всей этой тираде главное — президентский контроль. Он даже не стал анализировать или пытаться брать тайм-аут, чтобы узнать, так это на самом деле или нет. Такими словами не бросаются. Тогда все обещания этот довольно невзрачный капитан, говорящий несколько в нос, отчего его слова становятся как будто менее убедительными, вполне в состоянии выполнить. Тогда на Большакова навалится вся государственная машина, и от его бизнеса останутся рожки да ножки, в смысле рога и копыта. А может быть, и впрямь пора съездить за кордон? Хватит уже ковыряться во всем этом… Покупателя на свой бизнес он найдет и из-за границы. Эх, надо было еще неделю назад делать отсюда ноги.