Роджер Бэкс - Пропала женщина

— Но ваш муж продолжал с ней видеться?

— Да. Я ничего не могла с этим поделать. — Ее лицо выразило недоумение. — Не думаю, что между ними было что-то. Он даже разговаривал со мной о ней, сказал, что ходит в студию и просто смотрит на нее и не уверен, осознает ли она его присутствие. — Тельма покачала головой. — У нее лицо без выражения. Действительно так. Я не верю, что эта женщина бывает счастливой или несчастной, как другие люди.

— Мисс Морланд художница?

— Очевидно. Она что-то рисует, но вряд ли выставляет или продает свои картины. Я даже не думаю, что ее увлекает живопись. Это просто занятие… пока она ждет.

— Ждет?

Ее глаза расширились.

— Не знаю, почему я это сказала, но это правда. Я чувствую, что она ждет… чего-то.

— Вы знали, что у вашего мужа больное сердце?

— Нет. Он никогда не жаловался.

— Может ли быть так, что он сам об этом не знал?

— Не берусь сказать. Последние полгода — с момента их знакомства — муж нездоров. Это было заметно. Может быть, сердце, а может быть, и не только это. Он много пил, хотя ему не следовало бы этого делать; потом, как правило, отключался через какое-то время. Не мог спать, ничего не ел.

— Как вышло, что ваш муж встретился с мисс Морланд?

— Их познакомил Питер Нортон. — Ее руки сжались в кулаки. — Думаю, что он сделал это, чтобы посмотреть, как Боб на нее среагирует. Почти что розыгрыш.

— Кто его лечащий врач?

— Доктор Фаррел. Его кабинет находится в Брюмнер-билдинге.

Я поднялся.

— Благодарю вас за потраченное на меня время, миссис Крамер.

Я поехал к Брюмнер-билдингу и на лифте поднялся к кабинету доктора Фаррела. Когда секретарь проводила меня к нему, я показал мои документы.

— Доктор, — сказал я, — некий Роберт Крамер, один из ваших пациентов, застрахованный в нашей компании, умер три дня назад.

Доктор Фаррел был седеющий мужчина в возрасте далеко за пятьдесят. Он кивнул.

— Я читал об этом. — Сестра принесла карточку из картотеки, и он изучил ее. — Крамер был моим пациентом более десяти лет. Примерно года два с половиной назад я обратил внимание на плохое состояние его сердца. Я сказал ему об этом, стараясь чрезмерно не напугать, составил разумный распорядок и высказал все обычные предостережения и советы. — Доктор Фаррел взглянул на меня. — А шесть месяцев назад при осмотре я установил, что его болезнь сердца заметно прогрессировала. По другим показателям он также был не в лучшей форме: общая слабость, переутомление. На этот раз я уже настоятельно посоветовал ему поберечь себя. Надо полагать, он не последовал моему совету.

— Его жена сказала, что он не говорил ей о своем сердце.

— Думаю, он опасался, что она станет волноваться.

— Да, возможно, вы правы.

А затем я поехал на Брейнард-стрит к дому 231. Это было четырехэтажное здание в ряду других домов из красного кирпича в старой части города, где царила тишина.

Я выкурил сигарету, сидя в машине, а затем вошел в дом и поднялся на последний этаж, где находилась студия.

Действительно, у Элен Морланд были серые глаза, и она смотрела на меня безо всякого выражения, пока я объяснял ей цель моего визита.

— Вы знали, что у Крамера было больное сердце?

Ее губы уже сложились в слово «нет», но затем какая-то мимолетная тень прошла по ее лицу. Она внимательно посмотрела на меня и двинулась в глубь комнаты.

— Да. Он говорил мне.

— Вы знали, что страховой полис Крамера записан на вас?

Она остановилась перед мольбертом.

— Да.

В мои обязанности это не входило, но я спросил:

— А почему?

Она взяла кисть и провела одну линию, потом другую и начала ее размазывать.

— Боб сказал, что любит меня. У него не было денег, но было желание мне со временем что-нибудь оставить.

— Он готов был отдать вам жизнь. Вас это трогало?

Я прошел по студии. Там были картины, законченные и незаконченные, и я чувствовал, что к ним остыли, едва сняв с мольберта. Одни были написаны в абстрактной, другие — в импрессионистской манере. Часто на картине были хаотичные мазки, ничего не обозначавшие, кроме того, что, делая их, она думала о чем-то другом.

— Вы полагаете, у вас есть право на эти деньги?

— Он хотел отдать их мне. — Ее глаза смотрели теперь на меня. — Вы недовольны этим?

У нее были мягкие светлые волосы, но было трудно определить их оттенок. Они, казалось, светились в солнечных лучах.

— Миссис Крамер собирается опротестовать завещание.

— Конечно, — сказала Элен. — Это естественно. Но я не думаю, что дело дойдет до суда. Мы договоримся. Я удовлетворюсь пятьюдесятью тысячами.