Алексей Макеев - Та еще семейка

— Вряд ли вам удастся убедить в этом следствие, — сказал он, посмотрев в сторону Рытькова, Мелентьевны и охранницы Инги. Все трое стояли озадаченные словами Илляшевской. Рытьков саркастически усмехнулся.

— Выпейте коньяку, капитан, вам полегчает, — неожиданно предложила Илляшевская. Она стукнула дверцей шкафчика в тумбе письменного стола. Достала бутылку с золотистым напитком. — Не бойтесь, коньяк не отравлен. — Илляшевская налила больше половины коньячного бокала.

— А мне? — Рытьков потянул воздух ноздрями.

— Пожалуйста, — закивала Илляшевская с необычно заискивающим видом. В доказательство безопасности коньяка тоже сделала глотка два.

— Нельзя, Рытьков, — вмешался с трудом державшийся Сидорин. — Тебе придется объяснять все обстоятельства происшедшего. На тебе труп Цаканова. Будут составлять акт. Нельзя, чтобы от тебя спиртным пахло. А мне можно, я потерпевший. Понял?

— Да понял, — с досадой сказал старший лейтенант. — Мне, как всегда, не везет.

Рытьков сознавал, что ему предстоит сложная процедура оформления следственных документов по поводу убитого в перестрелке охранника. Будут вызовы в прокуратуру, подробные доказательные объяснения со следователем, дотошные экспертизы, в том числе баллистическая и другие. Будут упреки начальства и дурацкие вопросы: «Неужели ты не мог его ранить?» Хорошо хоть есть свидетель, сам раненный охранником капитан Сидорин.

— Кажись, машина въехала… — произнесла рябоватая Инга, подбегая к окну. — Пойду встречу, Марина Петровна.

— Кто приехал-то? — обернулась в сторону окна Илляшевская.

— Полиция… наша вроде бы… — Инга ушла встречать опергруппу из районного управления.

Через несколько минут вошел пожилой капитан с папкой для бумаг. За ним толстый сержант и молоденький, румяный рядовой, оба с автоматами. Экспертом оказалась женщина средних лет в потертом драповом пальто, в шерстяной деревенской шали.

— Кто ранен в перестрелке? — недовольным тоном спросил пожилой капитан.

— Я. — Сидорин показал удостоверение.

— Капитан Угольков, — представился начальник группы. — Как вас? Серьезно?

— Терпимо. Ждем медицину.

— Где похищенная старший лейтенант Михайлова?

— Рытьков, покажи.

Приехавший капитан, Рытьков и директриса направились за ширму смотреть на Галю. Вернувшись, Угольков начал опрос Рытькова, Илляшевской и охранницы Инги. Мелентьевна отвечать отказалась.

— Я ничего не знаю, товарищ начальник. Нечего меня зря мытарить. Я только увидала, как Марина Петровна внесла на руках нашу бывшую музыкантшу. И больше никаких моих сведений. А как стреляли — не слышала, бегала на другую сторону дома за аптечкой. Там глухо, как в подвале. — Мелентьевна сердито отвернулась и запахнула на себе широкую кофту.

Почти сразу за операми приехала «Скорая помощь». В накинутых поверх халатов зимних пальто, с осунувшимися от недосыпания лицами к Гале проследовали седенький врач, пенсионер лет шестидесяти пяти, и бородатый санитар. С врачом отправилась Мелентьевна — помочь прослушивать и поворачивать больную.

— Температуру измеряли? — предварительно осведомился врач.

— Лично я измеряла, — сказала Илляшевская, ее лицо стало опять мрачным, будто окаменело. — Ртутный столбик поднялся до сорока градусов.

Врач раздраженно крякнул и, уйдя за ширму, принялся прослушивать тихо бредившую Галю. Сделал ей укол, вышел на середину директорского кабинета, озабоченно протирая примитивные очки в металлической оправе.

— Что с ней? — глядя мутно, вопросил пятнистый от коньяка Сидорин.

— С ней плохо, — ответил врач-пенсионер. — Похоже на двустороннюю запущенную пневмонию.

— Воспаление легких? — уточнил Рытьков.

— Да, к тому же скоротечный плеврит, я думаю, как результат пневмонии, переносимой на ногах… Эх, молодежь, дурьи башки… Одна жизнь дана, а они — пьянки, наркотики, секс со СПИДом… — Врач ожесточенно покрутил головой. — Кирилл, живо носилки, — сказал он санитару. — И вам рекомендую поехать с нами, надо вас как следует обработать. Рана сквозная?

— Нет, задело только. Но крови много вытекло из меня, — неудачно попытался изобразить самоиронию Сидорин. — Я дождусь сотрудников из Москвы.

— А я настаиваю, чтобы вы поехали. Пару дней полежите в палате, потом можете в Москву. Ваши дела тоже неважные, я вижу. Перитонита дождетесь, а не своих сотрудников. Вам нужна донорская кровь. Девушку срочно в реанимацию.

— Опасно? — У Сидорина вытянулось лицо, глаза замигали. — Хорошо, поеду с ней вместе.