Алексей Макеев - Та еще семейка

И когда вся трагическая коллизия будто бы стала укладываться в рамки необходимого порядка, увезли с одиннадцатого этажа Хлупина, увезли — почему-то в институт Склифосовского! — Зинаиду Гавриловну, отправили в морг останки самоубийцы, — как вдруг раздались новые крики ужаса. Позади мусорных контейнеров обнаружили тело дежурной по подъезду Антонины Кульковой.

Опять «Скорая», беспомощно толкущийся среди зевак старичок с темными очочными стеклами, оказалось, муж злосчастной консьержки… Словом, ни сотрудники полиции, ни здешние старожилы не припоминали такого напряженного дня в этом квартале. Долгое время никто из свидетелей никаких вразумительных показаний не мог изложить. Да и свидетели-то оказались весьма относительные.

Не раньше чем через час следственная группа (в том числе Рытьков, травмированный слепаковским молотком) приступила к тщательному изучению происшедшего. Повалившегося на капот собственного джипа, безудержно рыдавшего Антона Квитницкого оперативники взяли на заметку. Проверили документы, записали номер серо-стального «Мицубиси». Исчез и неизвестно в каком направлении ночной заместитель Антонины Кульковой по имени не то Мамед, не то Мухамеджан. И, наконец, после всего случившегося пришлось вызвать машину «Скорой помощи» для профессорши Званцовой, настигнутой из-за эмоционального восприятия трагедии гипертоническим кризом.

На четвертый день Всеволода Васильевича Слепакова хоронили на Пятницком кладбище, в ограде, где находились могилы его родителей. Пришедшие проводить в последний путь Слепакова случайно обратили на это внимание.

Расходы, связанные с ритуальными хлопотами, перевозкой гроба и непосредственно похоронами взяло на себя спецпредприятие, где Слепаков работал до выхода на пенсию. В организации похорон принял участие товарищ юности Слепакова Антон Германович Квитницкий. Привез большой, увитый траурными лентами венок с надписью «Дорогому другу Севе. Безутешный Антон». Он же заранее заказал у кладбищенского руководства приличное надгробие. Такое сослуживцы Слепакова не потянули бы. Всеволода Васильевича не отпевали, поскольку Зинаида Гавриловна лежала в институте Склифосовского с сотрясением мозга и серьезным нервным расстройством. А пятеро бывших сослуживцев свидетельствовали, что Слепаков церковь не посещал и, скорее всего, верующим себя не считал. Да и уход его из жизни был самовольный, что по церковным канонам не допускалось. Наверно, Зинаида Гавриловна все-таки настояла бы и заказала мужу отпевание, если бы могла. Хотел было по этому поводу вмешаться Квитницкий, но его отговорили. Тогда он пригласил всех присутствующих в ближайший ресторан на поминки, руководствуясь усвоенным где-то афоризмом «Мертвых в землю, живых за стол». Естественно, никто не отказался. Кадровик Валетный, когда-то объявивший Слепакову о его выходе на пенсию по выслуге лет, произнес последнее слово официальной печали, кончавшееся неизменным «спи спокойно, дорогой товарищ» и пр. Следует заметить, что, кроме пяти сослуживцев Слепакова и Антона Германовича Квитницкого, при захоронении стояли еще двое: невысокая худенькая женщина лет сорока пяти и рослый парень спортивного телосложения в теплой кожаной куртке и джинсах. Один из присутствующих, кажется, углядел в худенькой женщине бывшую сотрудницу, но был в том не очень уверен. А Валетный, который, как он сам говорил, «сто лет сидел на кадрах», наверняка бы ее узнал, но слишком увлекся организацией печального мероприятия и женщину не заметил.

Квитницкий пригласил помянуть покойного, сделав общий радушный жест, но женщина и молодой человек остались стоять в сторонке. Могильщики насыпали холмик, уложили венок, получили мзду и ушли, позвякивая лопатами. Затем удалились «друзья и соратники». Они устали скорбеть. Теперь их больше интересовали поминки.

Когда наконец стало тихо над могилой бедного Всеволода Васильевича, женщина приблизилась и положила рядом с роскошным венком Квитницкого несколько красных гвоздик. Плакала, сняв очки и вытирая слезы белым платком.

— Мама, перестань… Сердце разболится… — взволнованно произнес парень в джинсах.

— Дима, пойми меня… Вот сейчас зарыли единственного мужчину, которого я любила… Может быть, он не стоит твоей печали, ты вырос без него. Но в тебе очень многое напоминает отца. Он был честный и прямой человек. Он не пережил оскорбительных изменений и вопиющей несправедливости, которыми наказала его жизнь. Еще и странное стечение обстоятельств. Он хотел сопротивляться, но погиб. Скажи и ты несколько слов над его могилой.