Алексей Макеев - Та еще семейка

— Спасибо. Я другого от тебя и не ждал.

— Пожалуйста. Куда поедем? — негромко спросил сидевший за рулем.

— По Каширскому шоссе до Барыбино, а там увидим.

— Не близко. Уже час ночи. Ну, садись.

Оглянувшись еще раз и тем следуя своей вновь приобретенной привычке, Слепаков повалился на сиденье рядом с водителем.

— От тебя пахнет спиртным. Ты что, пил?

— И пил в ресторане, и еще разные вещи делал, совершенно жуткие. Я тебе все расскажу позднее.

— Ты очень изменился. Прямо не похож на себя, — сказали ему, и машина медленно тронулась.

Ехали неспешно, не очень уверенно, подчеркнуто правильно, чтобы не привлекать ничьего внимания, особенно представителей полицейского ведомства. Ближе к Каширскому шоссе увидели гонку нескольких лимузинов, мчавшихся один за другим с невероятной маневренностью и скоростью, будто каскадеры на съемках криминального фильма. Через несколько секунд это ночное ралли исчезло, стали слышны хлопки.

— Выстрелы, — поежившись, пробормотал водитель.

Это был худенький, небольшого роста человек в черном пальто и вязаной шапочке, туго натянутой на голову. При редком свете встречных машин заметны были большие очки и суховатый профиль. Ближе к Барыбино стали прибавлять скорость. Затем поехали, как значилось в карточке, найденной Слепаковым дома. Дачный поселок назывался не то Липовая, не то Подлипецкая, что-то похожее. Его окружала изгородь в русском стиле, с теремками по углам и башнями-луковками. Ворота главного въезда оказались настежь распахнутыми. Около них стоял большой широкий мужик в старой дубленке, в шапке с ушами. Махал рукой, останавливая.

— Кто такие? — спросил он, когда Слепаков опустил стекло. — Не пропускаем посторонних. Ночь. Куда прете?

— Мы к Любе… — вспомнил Слепаков.

— Все равно нельзя. Кого надо, всех пропустил. — Широкий в дубленке смотрел не на Слепакова, а почему-то в сторону и говорил крайне мрачно. — Ночь, — повторил он. — Не обязан я. Если что, ребят позову.

— Понятно. — Всеволод Васильевич полез во внутренний карман, наткнулся ладонью на стамеску, испугался. Но затем выудил из пиджака сотню и отдал.

— Поедете прямо, до конца, — оживился сторож. — Потом налево опять до конца. Кирпичная стена, дом двухэтажный. Вообще-то мужчин не пускают…

— Как так! — удивился Слепаков. — Почему?

— А ну их к чертовой матери, — еще сильнее обозлился получивший сотню. — Не знаю ничего. Сами разбирайтесь.

Потянуло ветром, холодом, сыростью. Гнусно и печально было на душе у Слепакова.

— Едем, — сказал он. — Там будет видно, Нина. (Стало понятно, что водитель женщина.)

— Ох, Сева, Сева… — вздохнула она, трогая с места. — А Дмитрий пришел из армии. Здоров, слава богу. Тебе неинтересно?

— Ну, почему же… Где служил?

— В специальных войсках. Старший сержант.

— Молодец, одобряю.

Они подъехали к кирпичной стене с подобием бронированного щита вместо ворот. Посигналили. Микрофон откуда-то сверху спросил металлическим голосом: «Кто приглашал?»

— Скажи — Илляшевская, — шепнул Слепаков спутнице.

Та повторила. Что-то звякнуло, заскулило, и бронированный щит, расколовшись на две половины, убрался в стороны.

«Жигули» проехали и остановились перед мощенной светлыми плитками небольшой площадью, на которой аккуратно стояли рядком сверкающие при косых лучах граненого фонаря новые иномарки.

— Мне оставаться? — Женщина сняла очки и посмотрела с сомнением, с каким-то страхом не за себя.

— Пожалуй, пошли вместе. Тут что-то мужчин не любят.

Слепаков и его спутница подошли к высокому декоративному крыльцу кирпичного дома, не похожего на дачу или коттедж, а напоминающего скорее крепость с узкими, зарешеченными окнами-бойницами. Тотчас возник страж в черной кожаной куртке и черном шлеме-полумаске. Перчатки с раструбом, как у мушкетера. К поясу пристегнуто что-то похожее на автомат, только меньших размеров. Страж протянул руку в перчатке, жестом запрещая.

— Я к Илляшевской, — произнес неуверенно Слепаков; он не знал, кто эта Илляшевская и что вообще следовало бы добавить к этой фамилии.

— Здесь филиал феминистского клуба «Золотая лилия». Мужчинам вход воспрещен, — сердито сказал страж прокуренным голосом тринадцатилетнего подростка.

«Неужто баба?» — подумал Всеволод Васильевич и беспомощно кашлянул.

— Нам нужно срочно увидеть старшую в этом… учреждении, — неожиданно твердо заговорила спутница Слепакова. — Здесь работает жена этого человека. У них возникли серьезные неприятности. Требуется кое-что выяснить как можно быстрее.