Наталья Корнилова: Пантера: время делать ставки

— Вряд ли бы она стала таскать с собой чужие билеты, — заметила я. — Да еще на сегодняшний день. Этот воронежский поезд уже несколько часов как в пути.

— Ну, как знать. Например, вряд ли бы какая девушка стала таскать с собой в сумочке наручники.

— А у нее наручники?

— Совершенно верно. Причем очень своеобразной конструкции, знаешь ли — западноевропейская модель: каждые десять минут наручники защелкиваются на одно деление туже, и если их вовремя не снять, то они просто раздробят запястья.

— Чудно, — пробормотала я под нос.

— Кроме этого, я нашел то, на основе чего, собственно, и сделал вывод, что она шла именно к нам. Вот, гляди. Наша визитка. Что характерно, мы особенно визитки не раздаем, так? А у этой Малич, или кто она там, была визитка последнего заказа. Я недели две как получил из типографии. Понимаешь? Значит, она крепко интересовалась нашей конторой. Кроме того, она не поехала сегодняшним поездом, хотя должна была, как следует из этого билета.

— А вы уверены, что она — Малич?

— Документов при ней не оказалось. По крайней мере, в сумочке. Ну-ка глянь у нее в одежде.

Я пошарила по карманам убитой — сначала в куртке, потом в брюках. В куртке я обнаружила зажигалку, телефонную карту, билет на месяц в метро и календарик. В брюках не оказалось ничего, кроме сложенного вчетверо листа. Лист лежал в заднем кармане. Я развернула его, и мое лицо вытянулось: это была распечатка букмекерской конторы «Фаворит» с перечнем будущих спортивных соревнований и матчей. Правда, в отличие от тех распечаток, что приносил домой босс, эта была выполнена на превосходной бумаге с водяными знаками, как на деньгах, и явно не на дешевом принтере, как букмекерские бумажки Родиона. А на высококачественном оборудовании. Полиграфия была высшего качества.

— Это по вашу душу, босс, — сказала я, — покойная, верно, тоже увлекалась ставками на результаты спортивных матчей. А я-то думала, что этим грешат одни мужчины.

— Да неправда это! — вскинулся Родион Потапович. — Я сколько раз встречал в пунктах приема ставок девушек! Правда, ставят они все больше на теннис, да и то не по спортивным достоинствам, а по симпатичности: «Я, — говорит, — на Сафина поставлю, он такой миленький!», «А я на Кафельникова, он такой беленький». Дай-ка сюда бумагу. Та-ак, — протянул он, рассматривая лист, — не знаю, где ей дали такую распечатку, но уж наверняка не в обычном пункте приема ставок. Это ж не распечатка, а почетная грамота за достижения в области типографского дела какая-то! — резюмировал он. — Интересно, где это она разжилась?

— Не знаю и вам не советую, — проговорила я. — По крайней мере, этой девушке ваш «Фаворит» счастья не принес.

Родион развернул распечатку посередине.

— Ого! — сказал он. — Тут что-то написано.

— «Спартак» — чемпион, — пробормотала я недовольно.

— Да если бы. Погоди… неразборчиво уж больно. Сейчас… «Катя, Марина, Пе-ть-ка…» Совсем дальше не поймешь, — босс присел за стол и вооружился двояковыпуклой лупой. — «Петька, следующая буду я, а потом…» Гм… «а потом Амалия». Все. Писано женской рукой в минуту сильного волнения гелевой ручкой. Дешевой, — подытожил босс. — Н-да… И что все это значит?

— Что-нибудь да значит. А уж то, что нужно звонить в милицию и еще давать показания до середины ночи, — это уж как пить дать.

— В милицию?

— Ну да. А что, мы и дальше будем мариновать тут бедную девчонку? У нас все-таки не филиал морга. Не дай бог еще Валя увидит, тогда визгу будет — потолок рухнет.

— То есть ты предлагаешь перекинуть дело ментам? — чуть напрягся босс.

— Конечно! В конце концов, это их профиль. «Глухарь» тут капитальный, хотя ловить можно. Но не нам же!

— Почему?

— Хотя бы потому, что нам не заказывали расследования и вряд ли кто-либо его оплатит. Да и не вижу смысла. Ей все равно не помочь, и…

— Ты рассуждаешь, Мария, как самая безобразно ушлая америкашка! — вдруг вспылил босс. — С таким… этаким… капитальным прагматизмом! Я, конечно, понимаю, жизнь у нас такая, деньги — во главе угла, но ведь она шла к нам, ее убили на пороге нашего офиса, она успела нажать звонок, и ее убили. Понимаешь? Она шла к нам, а не в милицию, и теперь — дело чести разобраться в том, кто и зачем убил ее на пороге нашего дома. Думаешь, я всегда сдираю деньги? Да ничего подобного! Есть такие дела, за которые брать деньги, знаешь ли, грех. Не скажу, что это из таких, но раз так сложились обстоятельства!

— Да хорошо, разве я против? — сдалась я. — Только я пока что не понимаю, к чему, знаете ли…