Марина Ефремова - В омут с головой

— А что я должен думать?

— Ты бы мог хоть иногда интересоваться, чем я занимаюсь.

— Вот я и интересуюсь.

— Я на государевой службе, сынок. И тебе, дорогой, пора заниматься делом.

— Только не тем, чем занимаешься ты. Это мне чуждо.

— Занимайся тем, что тебе не чуждо, — сказал отец.

— Я попробую. Послушай, я тебе, конечно, верю, но ничего не понимаю в этом. Ты мне по-простому объясни, Илью могли грохнуть за это?

— Нет. Мы проверили всю цепочку, чисто. Это что-то совсем другое. Мы и криминал проверили, это не разборки.

— Значит, ты в курсе стычки с московской братвой из-за Ксении?

— В курсе, только никакой стычки и не было, пацана почти по-отечески пожурили и отправили в Алтайский край заканчивать среднюю школу.

— Понятно, — задумчиво произнес Алешка.

— Что тебе понятно?

— То, что ничего не понятно. Из трех доступных версий две лопнуло. Придется возвращаться в Дальнославск и копаться в прошлом.

— Попробуй. Кстати, Алла Георгиевна местная, она говорила тебе?

— Да.

— И у нее превосходные дедуктивные способности. Ты можешь ее привлекать к своим раскопкам.

— Я подумаю.

Дверь комнаты открылась, и в комнату заглянули Лина со Светланой Арнольдовной.

— Мужчины, вы не хотите к нам вернуться? — спросила Светлана Арнольдовна.

— У нас уже все готово, — поддержала Лина.

— Ну, раз все готово, мы идем, — сказал Леонид Иванович, вставая с места.

Можно было остаться и в Москве, никто не гнал Алешку в Дальнославск: большая московская квартира оставалась в их с Линой распоряжении. Но они вернулись. Ехали на двух машинах. Впереди на джипе старшие — родители Лины и Алешки с бабушкой Лины. Сзади на «Москвиче» — Лина и Алешка, за рулем теперь сидел Андрей. Его машину в гараже подлатали и даже кое-где подкрасили. Двигатель работал почти бесшумно, Андрей наслаждался безукоризненной работой своего старенького автомобиля.

Лина с Алешкой сидели на заднем сиденье, изредка переговариваясь, держали друг друга за руки. Андрей тоже, изредка поглядывая на них в салонное зеркало, стараясь им не мешать, принимал участие в общем разговоре.

Накануне Алешка встречался с Людмилой Татуриной и все подробно пересказал своим друзьям. Единственное, чего он не мог передать на словах, это тот неприятный осадок, который остался у него после разговора с женой погибшего Ильи.

Он без особого труда отыскал ее московский адрес и номер телефона, позвонил ей. Но в ответ на просьбу встретиться и поговорить, после того как он представился, услышал брошенное презрительным тоном:

— Я вас не знаю. И не собираюсь обсуждать с вами свои личные проблемы.

— Людмила Петровна, вы наверняка знаете, что со смертью вашего мужа и дочери связано и второе убийство, супругов Орловых, и оно произошло в моем доме. Меня обвиняют, и, если вы мне не поможете, я могу оказаться за решеткой.

Голос Людмилы несколько смягчился.

— Я правда не знаю, чем могу вам помочь. У меня уже были из милиции и прокуратуры. Но я сама ничего не знаю. Если хотите, спрашивайте, что вас интересует.

— Если можно, не по телефону.

Она немного помолчала и тихо ответила:

— Хорошо, приходите.

Людмила Татурина на первый взгляд выглядела очень молодо, ей можно было дать лет 25–30. Высокая стройная шатенка с нервным лицом. Кончики губ были опущены вниз, что придавало ее лицу выражение скорби или обиды и прибавляло еще с десяток лет. Она пригласила Алешку в гостиную. Молоденькая домработница поставила на стол поднос с чашками, сахарницей и двумя розетками с вареньем.

— Чаю? Извините, мы кофе не пьем. Даже дома не держим. У нас семейное заболевание — гипертония. Поэтому ничего, что поднимало бы давление.

В комнату заглянул мальчик лет десяти, щуплый, светловолосый, в очках, совсем не похожий ни на Людмилу, ни на Илью Татуриных. Алешка вспомнил, что видел его на похоронах.

— Сергей, поздоровайся. — Мальчишка небрежно кивнул в Алешкину сторону.

— Ма, я пойду в бассейн? — спросил он.

— Иди к себе в комнату, поговорим позже, — проговорила Людмила.

Мальчик нехотя побрел к себе, а Людмила повернулась к Алешке:

— Я вас слушаю, что вы хотели узнать?

Она говорила спокойно, отхлебывая чай из чашечки. Или хотела казаться спокойной. Надо отметить, что ей это удавалось.

— Людмила Петровна, вы не могли бы рассказать об Илье Сергеевиче, что он был за человек?

Людмила усмехнулась, поставила на стол чашку, вытерла губы кончиком салфетки.