Марина Ефремова - В омут с головой

— Надеюсь на тебя, сынок. Как у вас с продуктами?

— У нас все есть.

Раздался звонок — звонили в ворота. Алешка закричал в трубку:

— Мама, все, приехали твои консьержи! Пошел встречать. Пока. Целую.

Он положил трубку, быстренько натянул штаны и вышел во двор. Отпер калитку и увидел стоящих на улице мужчину и женщину, сразу решив, что прибывшие — люди интеллигентные. Оба строго и со вкусом одетые. В семь утра, после ночи в поезде у Аллы Георгиевны была безупречная прическа, а Станислав Янович — при галстуке и в шляпе. С собой всего два чемодана и небольшая сумка.

Алешка приветливо поздоровался с ними и пригласил в дом. Но мужчина с еле заметным прибалтийским акцентом сказал:

— Спасибо, Алексей Леонидович, но, если позволите, мы бы хотели сразу расположиться в своем жилье.

— Там не прибрано, там как было… — Алешка осекся.

— Мы все знаем, не волнуйтесь. Мы приберемся, — мягким грудным голосом проговорила Алла Георгиевна.

— Как скажете! — Алешка провел супругов через двор, на ходу показывая и объясняя, что где находится. Подведя к двери бывшей квартиры Орловых, вспомнил, что запер дверь изнутри. — Простите, вам придется подождать. Я пройду через дом и открою.

Алешка для верности толкнул дверь, но она не поддавалась: запор на этот раз оказался надежным. Значит, до этого доступным был только вход снаружи. Он забежал в дом и обнаружил, что вся компания уже на ногах — утренний звонок разбудил всех. Ничего не объясняя, Алексей кинулся к дверям, все пошли за ним. Он открыл их, впустил в квартиру супругов Григорьевых, которые прибыли заменить супругов Орловых.

Григорьевы вошли и в недоумении остановились, увидев незнакомых людей.

— Извините, — сказал Алешка, — это мои друзья, Слава и Лара Корольковы, их дочка Анна, моя невеста Лина Шевченко. А это наши новые…

— Не стесняйтесь молодой человек, — сказал Григорьев, — называйте все своим именем. Мы консьержи. Я Станислав Янович, — произнося имя, он сделал ударение на букву «и», — а это моя супруга, Алла Георгиевна. А вы, вероятно, дочь прелестной Веры Юрьевны? — спросил он у Лины.

— Вы знаете мою маму? — в свою очередь удивилась Лина.

— Скорее вашего отчима: доктор Брахманов когда-то был нашим соседом.

— Да, он жил одно время в Латвии.

— И мы там жили. Но пришлось уехать. Нет, нас не притесняли. Нам… — Он задумался, подбирая слова. — Нам просто жить не давали.

— Стаси, ту летыи лиелы рунат латвиски, — проговорила Алла Георгиевна, обращаясь к мужу, и тут же — молодому хозяину, настойчиво меняя тему: — Алеша, в наши обязанности входит приготовление пищи, поэтому скажите, во сколько вы обычно обедаете, завтракаете и ужинаете?

Все присутствующие переглянулись, не поняв начала фразы, сказанного по-латышски, поэтому в комнате возникла неловкая пауза. Станислав Янович заметил недоумевающие взгляды молодых людей, усмехнулся и перевел:

— Она сказала, что я слишком много разговариваю. Извините, рижская привычка — путать русскую и латышскую речь. Так в котором часу вы завтракаете, обедаете и ужинаете?

— Не беспокойтесь, пожалуйста, — ответила за Алешку Лина. — Устраивайтесь, отдыхайте, а мы пока сами управимся.

— Спасибо, деточка, — поблагодарила Алла Георгиевна.

Компания удалилась, закрывая за собой дверь, а Алешка пояснил:

— Отдыхайте! Если что-то понадобится, эта дверь ведет в нашу половину и на кухню. Продукты в подвале, в подвал ваша дверь вот эта, — он указал на вход слева от двери со двора, — пользуйтесь всем, что потребуется.

Алешка вышел на кухню. Здесь уже все кипело и шипело на плите. Славка кормил манной кашей Анечку, она активно сопротивлялась:

— Не касю касю, дяй касетьку. — Увидав Алешку, она еще громче закричала: — Аеська, Аеська, дяй касетьку!

Алешка присел перед девочкой на корточки.

— Съешь кашу, получишь конфетку, договорились?

Анечка размашисто кивнула.

— Дававаиись, ти меня покойми. — Она ткнула в него указательным пальцем.

— Ну что, досюсюкался? — засмеялся отец. — Теперь корми.

Славка пересадил дочку на колени к Алешке, а сам, воспользовавшись заминкой, быстренько сбежал. Алешка сел на освободившийся стул, зачерпнул ложечкой немного каши и попытался засунуть в рот Анечке, но девочка отчаянно закрутила головой.

— Не касю!

Алешка попробовал кашу, ему понравился давно забытый вкус детства.

— Анна, каша-то вкусная, — он снова почерпнул каши, теперь почти целую ложку.

Анечка внимательно смотрела на него. Он поднес ложку ко рту девочки. Она обеими ручками отодвинула ложку поближе к Алешкиному рту и сказала: