Ричард Старк - В колыбели с голодной крысой

Я прочитал все вырезки и посмотрел на мистера Флейша.

- Тенденциозная подборка, не так ли?

- О, конечно. Профсоюз имеет возможность сколько угодно говорить о фактах, свидетельствующих в его пользу. А у вас в руках мои контраргументы.

- Здесь содержатся обвинения двух видов, - сказал я, постучав по папке. Доказанные и предъявленные. Доказанные обвинения были пяти - десятилетней давности и связаны со слушаниями парламентской комиссии. Предъявленные обвинения, не получившие подтверждения, видимо, более поздние по времени. Но я не вижу ни одной вырезки об обвинительных актах, слушаниях в судах и вердиктах. Просто голословные обвинения на слушаниях комиссий конгресса.

Флейш сдержанно улыбнулся.

- В руководстве АСИТПКР - умные люди, - сказал он. - Они очень умело заметают свои следы.

- Из имеющихся здесь материалов следует, - продолжал я, - что АСИТПКР уже очистил свои ряды, избавился от криминальных элементов и так далее. Но я не вижу ни одного доказательства, что они лгут.

- Как я уже говорил, - сказал он, - они очень умело заметают следы.

Я покачал головой:

- Мне жаль, но я не вижу никаких подтверждений вашим словами. Вы собрали все, что только можно было, для подтверждения своей точки зрения из враждебно настроенной прессы, но все еще не доказали своей правоты. Не существует профсоюза, где изредка не приходится выметать мусор из избы.

- Я полагаю, - сказал он, - что вступление в АСИТПКР не в интересах наших рабочих.

- Почему бы не дать им возможность самим решить? Ведь есть же метод, называемый Демократией.

- Откровенно говоря, я предпочитал бы не рисковать. Я еще относительно новая метла здесь. Я не ношу фамилию Макинтайр. Для некоторых фамилия Флейш звучит вполне по-еврейски, хотя я и немец. Дело в том, что мне пока не удалось завоевать такого безоговорочного доверия рабочих, каким пользовался Макинтайр.

Я вспомнил письмо Гамильтона, подписи рабочих и статистику Уолтера.

- Охотно верю, - сказал я.

Он жестом руки попросил выслушать его до конца.

- Одну минуточку. Пытаясь объяснить вам ситуацию, я отступил от своего правила. Вы молоды, неопытны, вы были вовлечены в эту историю, не понимая, что происходит. Я хочу, чтобы вы узнали и мою точку зрения - и Сондры тоже, - и я хочу попытаться объяснить вам, что в конечном итоге, возможно, вы оказались не на стороне ангелов.

Я снова постучал по папке:

- Даже если априори считать, что все здесь сказанное верно, - в чем я сомневаюсь, - но даже если это так, то какова альтернатива? Что со своей стороны можете предложить вы? Ваше дело - это подкупить местную полицию, чтобы она выполняла ваши распоряжения...

- Постойте минутку!

- Вы приехали в мотель в своем "линкольне", который стоит сейчас у вашего дома, и сказали полицейским, чтобы они пожестче обошлись с парнями из профсоюза. Они сломали пишущую машинку, разорвали мой чемодан и испортили все, что только смогли.

- Я искренне сожалею, слыша такое, - сказал он.

- Почему? Ведь это вы приказали! Меня бросили в тюрьму и там били. Вам бы следовало посмотреть на Уолтера. Они поставили ему фингал под глазом, разбили ему лицо и расплющили ногой руку. И это все тоже по вашему приказанию.

- Я совершенно определенно говорю - нет. Если ваш друг Уолтер пытался оказать сопротивление...

- Покончим с этим. - Я встал. - Вам совершенно все равно, хорош или плох наш профсоюз. Профсоюз хочет забрать у вас часть власти, и это ясно как день.

Он чуть заметно улыбнулся:

- Тогда зачем же я пытаюсь оправдаться перед вами?

- Потому что я Красная Шапочка. А вы цивилизованный Волк, поэтому вы мне сочувствуете. Но ваше сочувствие дешево стоит, и за него нельзя купить мою лояльность.

- Я не пытаюсь купить вашу лояльность, - сказал он. Гладкая поверхность постепенно начала покрываться рябью. - Я пытаюсь разъяснить вам факты. Если вы желаете упорствовать и не хотите понимать, то пожалуйста.

- Вас волнует, кто убил Чарлза Гамильтона? Он слегка тряхнул головой:

- Что?

- Я спросил: волнует ли вас то, что Чарлз Гамильтон убит? Интересует ли вас, кто его убил?

- Это дело полиции - разобраться в том, кто его убил, - возмущенно сказал он. - О чем, черт подери, вы толкуете?

- Человек был жив. Теперь он мертв. Вы воспользовались фактом его смерти, чтобы создать для Уолтера и меня неприятности, но значит ли для вас его смерть что-нибудь еще? Волнует ли вас то, что он мертв?

Он снова взмахнул руками и ответил:

- Но я даже не знаю этого человека.